-Юрий?
-Да?
– Есть к тебе разговор.
– Вы про колонку будете спрашивать?
– Да. Ну-ка, вспомни.
– Всё время я был трезвый. На корпоративе я пил безалкогольное пиво. Поэтому отлично помню, как вынес колонку из домика (по просьбе Ираиды Геннадиевны). А потом кто-взял её у меня из рук. В моих руках остались только шампуры.
– А кто её взял? Кто-то из наших сотрудников?
– Очевидно, что да. А кто конкретно – не помню.
Опять возникла минута молчания, и лысый мужчина в очках отправился восвояси.
Я вышел на улицу и достал из пачки сигарету. Навстречу попалась высокая женщина средних лет. Весь её вид говорил о важности, ведь она – бухгалтер, и выдаёт всем зарплаты. Она уже было хотела заходить, но, заметив пробегающего меня, развернулась.
– Здравствуйте.
– Юрий! Ну где же наш музыкальный центр?
– Он остался там, где его оставил человек, который его нёс. Это всё, о чем вы хотели меня спросить?
Женщина ничего не ответила. Я воткнул сигарету в рот и вышел за калитку.
Итак. Тот самый мужчина в очках, Сергей Геннадиевич, вряд ли поверит в то что кто-то из сотрудников допустил ошибку, ведь он их уже 100 лет знает. А я работаю здесь 3 месяца – и поэтому мне никто не верит… Главное – свалить до нового года, хотя бы потому, что я психолог, а не дед мороз, крошены крашены камушки!
Покурив, я вернулся в здание нашего ЦСПСиД “Отрада" и поднялся на второй этаж. Почти вставив ключ в замочную скважину своего кабинета, я подумал: а не зайти ли мне к Насте? И я зашёл в её большой кабинет. В нём имелись: прозрачный шкаф с настольными играми, два кресла на фоне окна, между ними – диван и круглый стол. На диване грустил большой плюшевый медведь. В другом углу за компьютером сидела девушка, на вид – обычная ботаничка.
– Привет, Настя! По печенюхе?
– Привет, Юра. Давай! Как прошло твоё утро?
– Как-как… Третий педофил на неделе!
– И что было? Опять ругался? (Настя разливает чай по чашкам)
– Я? Ну разумеется. Представь: в коттедже частного детского сада спят детки. И единственный, **ть его, воспитатель на время сончаса уходит из здания!
– Тааак.
– И в этот момент в детскую спускается её пятнадцатилетний сын. Дальше догадайся сама.
– Это девочка Маша, 4 года?
– Да. Следователь гнул линию, что это всё – выдумки. Говорит: «вот вы, мама, занимаетесь ЭТИМ при ребёнке, а ребенок потом сочиняет». Хотя Маша рассказала всё очень хорошо и подробно. К гадалке не ходи, изнасилование было – это факт. И много раз! За окошечком были и жёлтые листики, и снег был, и потом он растаял… А всё это продолжалось снова и снова.
– И как ты уделал следователя?
– Ну, сначала я спросил: «Вы понимаете, как работает память ребенка? Как врут дети?»
А она мне:
– А вы считаете, что это не выдумки?
А я ей:
– А давайте проверим!
Я нагнулся к ребёнку на корточки и спросил: «Маша, как ты думаешь, зачем Влад делал это?
– Не знаю (девочка развела руками)
– А ты видела когда-нибудь, чтобы взрослые делали что-то подобное?
– Нет
Тогда я сел обратно и сказал:
– Вот видите, ваша теория мертва.
– Юра, если ты будешь спорить со следователями, ты на работе не задержишься. Полиция – наш заказчик, они надеются, что ты просто будешь сидеть, не отсвечивать, а в конце допроса ставить подписи и валить оттуда.
– Моя работа заключается в том, чтобы на ребёнка не оказывалось давление при допросе. – я значительно поднял указательный палец вверх.
Настя пожала плечами и стала разливать чай по кружкам.
