Из лекции «Манера и маньеризм»
Или вот так:
Французская королева Мария-Антуанетта славилась роскошной грудью, две гипсовые чаши на золотом треножнике до сих пор хранятся в Лувре. Донельзя эксцентричная, она явилась на бал в парижскую мэрию обнаженной до пояса, что, вероятно, и послужило поводом к революции. Если бы королева надела лифчик, неизвестный в ту пору, Франция оставалась бы страной монархической.
Из эссе «Блуждание лифчика в запутанной тематике»
А почему бы и нет? Во всяком случае, эта причина ничем не хуже других, научных причин, выбрать из коих одну, настоящую, историки до сих пор, кажется, не в состоянии.
Невероятная эрудиция и обширные познания Головина в областях самых разных открытых и тайных наук всем известны, однако, как представляется, даже не знай он всего этого совершенно, его фигура все равно осталась бы знаковой: одной только врожденной отстраненности от этого мира и постоянной внутренней обращенности к иному, сокрытому центру было бы более чем достаточно. Если бы он не знал ни поэтов, ни других языков, не читал книг, никуда бы не делись и его поэтическое дарование, суггестивность персоны, другие способности и таланты.
Однако Головин постоянно читал книги, изучал старинные фолианты, вникал в суть учений, религий, концепций, мифологем, вплоть до последних дней углубляя познания, расширяя и совершенствуя и без того колоссальную эрудицию, причем делал он это не из любопытства и не ради простого времяпрепровождения, но держал курс к горизонтам, известным только ему. И если бы можно было составить хронологический список книг, прочитанных им в этой жизни, скорее всего, он оказался бы настолько неожиданным, странным, невероятным, что, исходя из него, вряд ли бы удалось сказать что-то определенное об этих горизонтах, хоть как-то идентифицировать тайную навигацию Головина.
Вообще же к добытым человечеством знаниям, тем более к знаниям этих знаний, он относился с изрядной иронией
И перед вами, как злая прихоть,
Взорвется знаний трухлявый гриб.
Из песни «Учитесь плавать»,
предпочитая непосредственное погружение в стихии свободные и подвижные, в зыбкие, фантастические, сомнамбулические пространства.
Мы здесь ничего не узнаем,
И наши пути все темнее,
В далеком Парагвае
Нам будут светить орхидеи.
Из песни «Марихуановый сон»
Но в то же время тотальное невежество, особенно в вопросах важных, существенных, метафизических, свойственное нашей эпохе и потому нам всем, он презирал. Не то чтобы даже презирал, скорее относился к познаниям, научным мифологемам этой эпохи как к неинтересному частному случаю, о котором не стоит и говорить. «Прошлое предано», – заметил по этому поводу Ницше. Тем более никакого уважения не заслуживал человек, не давший себе труда разобраться вообще ни в чем, даже в своих собственных представлениях и убеждениях.
Однажды мы разбирали с Головиным какие-то материалы, связанные с подготовкой очередной книги коллекции «Гарфанг», и откуда-то случайно выпала фотография Далай-ламы. Он задержал на нем пристальный взгляд, потом вдруг сказал с нескрываемой завистью и уважением: «Наверное, образованный…» Понятно, Далай-лама, воспитывавшийся с самого детства лучшими наставниками и учителями, получил прекрасное образование и хорошо разбирался в различных учениях, дискуссиях, позициях, практиках и направлениях множества школ многовековой буддийской традиции. Хотя Головин не особенно увлекался Востоком, сам факт отличного образования, не важно, в контексте какой культуры, он ценил высоко. Понятно, что нам, жителям эпохи постмодернизма, где в лучшем случае можно получить хотя и обширное, но исключительно профаническое образование (а тем, кто взыскует большего, приходится действовать самостоятельно, продвигаясь очень медленно и совершая массу ошибок), вполне можно позавидовать настоящему образованию.
