Читать онлайн Даниил Белинский - Где никто не дышит

Настал день собеседования. Я спокоен, всё идёт по плану. Это интервью для меня скорее формальность.

Защитил докторскую пару лет назад, рекомендации научного руководителя Шишкова и моей компании, публикации, стабильная психометрия, полученный нами патент, грамоты. Всё это делает меня, как сказал рекрутер, «кандидатом из учебника».

Кабинет простой, но до странности стерильный. Всё блестит: стеклянная перегородка, ровные белые панели на стенах, пластиковая мебель, ни одного лишнего штриха. Воздух пахнет новым пластиком и чем-то аптечным, как в операционной. Ни часов, ни окон.

Напротив меня сидит сотрудница отдела кадров. Молодая, но с той особой утомлённой точностью, которая появляется у людей, слишком долго работающих с чужими лицами, чужими голосами и резюме. Она в строгом костюме, без макияжа, очки в тонкой оправе. Вид уставший, но собранный.

Она открывает папку и листает мои документы. Кивает вежливо, но без удивления. Видно, уже знакома: мои данные в их системе не первый день. Бумаги скорее для подтверждения, чем для изучения.

– Игорь Николаевич, не буду спрашивать, кем вы видите себя через пять лет, – говорит с лёгкой улыбкой. – У вас прекрасное досье. Просто хочу уточнить пару вещей.

– Конечно, – сообщаю ей спокойным и ровным тоном.

– Вы действительно не испытываете дискомфорта в замкнутых пространствах?

– Нет. Это подтверждено тестами. – указываю кивком на папку.

– Отлично, – сообщает она и делает заметку на моих бумагах. – Просто уточняю. Сами понимаете, не каждый может трезво оценить изоляцию, пока не окажется в ней.

Я беру бутылку воды и делаю глоток. Чувствую лёгкий металлический привкус, как всегда. Не люблю ее, лучше пить магазинную, а не внутреннего производства компании. Хотя, в ее качестве я точно могу быть уверен. Закручиваю белую крышку, ставлю бутылку на стол.

– Не переживайте. Я все прекрасно осознаю и готов к трудностям.

– Замечательно. И еще один вопрос. Командная динамика бывает разной. Вам комфортнее в плотном взаимодействии или в профессиональном одиночестве?

– Я не солист, но и не сторонник ансамблей.

Девушка улыбается. Делает запись.

– Хорошо. С вашей стороны остались вопросы? – задает дежурный вопрос и откладывает карандаш.

– Нет. Готов начать хоть завтра.

Она одобрительно кивает, закрывает папку.

– Тогда с понедельника вас встречают. Формальности уладим в течение дня. Добро пожаловать в проект.

Я благодарю и поднимаюсь со стула. Выхожу из кабинета, иду по длинному коридору в сторону лифта, бросаю беглый взгляд в окно.

Пасмурно. Всё, как всегда.

Только чуть тише, чем обычно. Желтые листья деревьев, пустые улицы, ветра нет, на стекле сентябрьские капли дождя. Будто весь мир сделал вдох – и не выдохнул.

***

Можно ли услышать пустоту?

Не тишину – тишину можно уловить. Если ты её осознаёшь, значит, ты уже слышишь.

Вот комната, погружённая во тьму. Ты хлопаешь в ладоши – звук разносится, отскакивает от стен, возвращается к тебе. Всё просто.

А если внутри – пустота?

Если нет ни стен, ни углов, ни точек опоры?

Если только мрак и темнота, в которых ты постепенно перестаёшь существовать?

Можно ли услышать это? Почувствовать момент, когда она начинается?

Разум – твой. Только твой. Но иногда нечто вырывает тебя из самого себя.

И тогда ты натягиваешь на себя пелену – плотную, глухую, как вакуум.

И исчезаешь.

Резкий и скрипучий звук, словно кто-то провёл когтями по алюминиевому листу, выдергивает меня из вязкого тумана полусна. Голова пульсирует глухой болью, особенно в затылочной части, будто туда пришёлся сильный удар.

Мой взгляд расфокусирован, но постепенно окружающее начинает обретать чёткость.

Я лежу на решётчатом полу, его холодный металл неприятно давит в кожу. Сама решетка проходит прямой линией по всему прямоугольному помещению, от ближней до дальней стены.

Пространство вокруг освещается яркими лампами, встроенными в белый потолок, в котором через каждые несколько метров видны какие-то маленькие сетчатые воронки. Свет резкий, почти стерильным, как в операционной.

Я привыкаю к освещению и оглядываю помещение. Понимаю, что оно относительно просторное – около сорока квадратных метров, с белыми панельными стенами и невысоким потолком, примерно 2,2 метра, может чуть выше. Вдоль стен находятся встроенные купейные шкафы и какие-то ящики.

Позади меня стоит заправленная койка с серым, безликим покрывалом и подушкой. Рядом со спальным местом располагается металлический стол, окруженный такими же стульями. Все очень лаконично. На столешнице несколько нетронутых бутылок с водой, их гладкие поверхности отражают холодный свет.

На задней стене, за койкой, что-то похожее на окно, но плотно закрыто массивными перегородками. Дверь, единственный очевидный выход, имеет странную форму – без привычной ручки или замочной скважины, но с каким-то углублением посередине.

Я осознаю окружение, но меня прерывают, вырывая из мыслей.

– Чёрт… Где я?! – раздаётся хриплый и напряжённый голос с оттенком страха.

Только сейчас обращаю внимание на мужчину, который, как и я, лежит на полу и пытается приподняться. Он находится справа, в нескольких метрах от меня. Выглядит ошарашенным и потерянным. Его взгляд мечется по комнате, не находя ответа.

Этого человека я вижу впервые.

Мужчина замечает меня и внезапно хватается за затылок, – Ах, ёп ты! – резко стискивает челюсть. На его лице отражается дискомфорт, а затем раздражение, вызванное болью. Смотрит на меня.

– Ты кто, блин?! – сквозь зубы бросает он.

– А ты? – спрашиваю в ответ, пытаясь встать. Колени предательски подкашиваются, и я тут же опускаюсь на койку, чтобы не рухнуть вновь.

В глазах плывёт, сердце колотится так, словно готово вырваться из груди.

– Виктор… – он называет свое имя, приподнимает туловище, зло сплёвывает на пол и всматривается в меня в ожидании ответа.

– Игорь.

Мужчина хмурится и говорит.

– Башка раскалывается… Что за хрень? Где я?

– Понятия не имею. Я ничего не помню… – бормочу себе под нос, оценивая ситуацию.

Он окидывает меня взглядом наполненным недоумением и щурится. Его лицо выглядит усталым и измученным. На вид ему около тридцати пяти – сорока лет. Коротко стриженные пепельные волосы, тёмные глаза, лёгкий оттенок смуглости на коже, выделяющиеся широкие поры. Он открывает рот, собирается что-то сказать, но слова так и не успевают сорваться с губ.

Справа слышится шум. Мы переводим взгляд.

Из-за соседней перегородки выглядывает перепуганная и взъерошенная девушка, таращится на мужчину, а затем на меня.

Секундное молчание.

Она нарушает его. Голос, как и ее вид, обеспокоенный.

– Что здесь происходит? Вы кто такие? Где я нахожусь?

Ошарашено разглядывает нас и проводит запястьем по затылку, затем смотрит на руку и вскрикивает.

– Чёрт, это кровь?! – дергает запястье, будто её жалит змея.

– Дай гляну, – говорю располагающим тоном, стараясь помочь. Встаю и направляюсь к ней.

Ее пальцы сжимаются в пластиковую перегородку, которая тянется от пола до потолка.

– Не подходи! – Она делает шаг назад, но пальцы не разжимает.

Останавливаюсь, хмурюсь.

– У тебя шишка… и небольшой порез, – подмечаю я, пытаясь говорить спокойно, но связки напряжены, и интонация подрагивает.

Мы уставились друг на друга с озадаченным видом.

Я решаю прервать нарастающее напряжение, повисшее в воздухе.

– Как тебя зовут? Ты что-то помнишь?

– Не уверена… – произносит растерянно, игнорируя мой первый вопрос, и сглатывает.

Пространство заполняет тишина, которую разбавляет лишь приглушённое кряхтение мужчины. Я внимательно смотрю на неё. Невысокая, не больше метра шестидесяти, на вид не больше тридцати, со светлыми окрашенными волосами каре и отросшими тёмными корнями. Аккуратный небольшой нос украшает пирсинг в левой ноздре. Её лицо немного суховато, без следов косметики, а серые глаза выглядят задумчивыми и настороженными. Вдоль щёк и на лбу уже заметны тонкие морщины – похоже, напряжение и усталость опережают время.

Она прерывает молчание и неуверенно проговаривает:

– Хотя, подождите… Только делала уборку… потом – темнота…

Понимающе киваю и хочу представиться девушке, но мысли путаются.

– Ясно… Я – Игорь, а это… – вопросительно перевожу взгляд на мужчину, пытаясь вспомнить имя, которое он только что произнёс, но оно тут же вылетело из головы.

– Виктор, – медленно произносит по слогам, замечая мою нерасторопность. Затем, постанывая, поднимается и садится за стол, облокотившись на него.

Незнакомка тяжело вздыхает, делает небольшой шаг вперёд.

– Я – Марина… – шмыгает носом. – Где я? – спрашивает с замешательством и бегло озирается по сторонам.

– К сожалению, не имею ни малейшего понятия, где мы находимся. – пожимаю плечами, не сводя с нее глаз.

В это время, мужчина слегка наклоняется, осматривает себя и бубнит.

– Что за шмотки на мне? Что за хрень происходит?

Мы втроем переглядываемся и только теперь замечаем: на нас одинаковая одежда, похожая на больничную, но куда более аккуратную.

– Я не понимаю. Где я? Что это за место? – надломленным и перепуганным тоном, проговаривает девушка.

– Похоже на какую-то изолированную камеру, – делюсь своими наблюдениями с ней.

– Скорее, долбанный бункер, – резко добавляет Виктор, обводя пространство оценивающим взглядом.

– С чего ты так решил? – удивляюсь его уверенному и категоричному ответу.

– Работал на подобных объектах инженером. Вот, затворы на ставнях в окнах видишь? – небрежно тычет пальцем в стену за моей спиной. – Да и сами окна, маленькие, будто ведут в такие же помещения или в комнату наблюдения. И дверь – не на петлях, а купейная, на магнитных замках.

– Комната наблюдения в бункере? Такое скорее бывает в лабораториях. – Замечаю и озвучиваю я.

Он пожимает плечами и слегка мнёт левой рукой мышцу на плече.

Девушка испуганно смотрит сначала на него, потом на меня.

– Что… это… значит? – взволнованно спрашивает Марина и облизывает пересохшие губы.

Я нервно вытираю вспотевшие ладони о хлопковые штаны, разворачиваюсь, направляюсь к койке и сажусь на край. Задумываюсь, стараясь трезво оценить ситуацию и не обращать внимания на паршивое самочувствие, что очень затруднительно. Мне явно нездоровится: тело периодически потряхивает, сердце бьётся слишком громко, невольно наталкивая на мысли о тахикардии, руки дрожат, а рвотный рефлекс то и дело подступает, не давая мне сконцентрироваться.

– Не знаю, – сжимаю пальцы в кулаки и вяло разжимаю, стараясь держать эмоции под контролем. – Виктор, помнишь что-то?

– Я… – начинает он и тут же замолкает.

Тишина. Мы озадаченно поглядываем на него.

– Виктор? – окликаю его.

Мужчина растерян.

– А? Да. Рабочий день. Вентиляция. Потом… свет… – он морщится, явно напрягая память. – Как будто отключили… А ты че, вообще ничего не помнишь? – переводит на меня взгляд.

– Вообще. Но у меня ощущение, что меня чем-то накачали. Испытываю тошноту, головокружение и сонливость.

– Я тоже! Состояние, как если бы отравилась. Или… Или отравили, – вскрикивает Марина, округляя глаза и прикрывая рот руками, словно жалея, что произносит это вслух.

Виктор кивает, соглашаясь и подтверждая наши опасения.

Девушка судорожно сглатывает, дышит неровно.

– Нас… нас похитили? Маньяк? – Спрашивает она, стараясь держать интонацию ровной, но он выдаёт её страх.

Я нервно сжимаю скулы и пытаюсь подавить рвотный позыв, который накатывает после её слов.