Я фыркнула пришедшей в голову глупости. И тотчас услышала усталое:
— Что случилось?
Сиренит не изменил позы, но во всей его фигуре мне вдруг почудилась вселенская усталость. Будто у него уже не осталось сил что-либо делать, двигаться дальше. И вдруг так захотелось помочь ему хоть чем-то! Хоть как-то облегчить его ношу! Поддавшись безотчетному импульсу, я положила ладонь ему на плечо. Сиренит даже не дернулся. Осмелев, я тихонько погладила его, ощущая ладонью потрепанную шероховатость толстовки и сильное тело под ней. Интересно, где он ее добыл? Но вслух сказала другое:
— Ничего. Просто ты… — На этом месте моя смелость, как водится, улетучилась. Нет, я не испугалась и не смутилась. Какая-то часть меня по-прежнему считала, что поступаю я правильно. Но вот что ответить, я не могла придумать и замямлила: — Просто ты тут… Я хотела…
Сиренит наконец повернул голову и, не отрывая ее от скрещенных на перилах рук, скосил в мою сторону золотой взгляд:
— Что ты хотела? — В усталом голосе зазвенели насмешливые нотки. — Принести мне пиццу? Или помочь упасть с балкона? — Я опешила от столь возмутительного предположения. Но высказать обиду не успела. Сиренит вздохнул: — Тебе не стоит выходить на балкон, могут заметить.
Все мое недовольство сразу же будто морская волна слизнула. Но я не могла не уточнить:
— А тебя? Тебя ведь тоже могут заметить. Ты еще более приметный, чем я.
— И меня могут, — он снова вздохнул. — Ты права, это неоправданный риск. Идем внутрь.
Неуловимым, текучим движением распрямившись и одновременно повернувшись ко всему миру спиной, сиренит подхватил меня под локоток и подтолкнул к двери:
— Тебе нужно поесть. И отдохнуть. Дорога из отеля в космопорт, к сожалению, будет малоприятной. Мы вывезем тебя в контейнере для особо ценных вещей под видом сиренитской документации. Вскрывать такие кейсы при досмотре не имеют никакого права. Но и путешествовать в них — приятного мало. Так что пользуйся возможностью отдохнуть, пока она есть.
Я сначала кивнула в знак того, что услышала и поняла. А потом даже споткнулась от не вовремя пришедшей в голову мысли:
— А если все-таки рискнут?
Страх ледяными щупальцами сжал мне сердце. Так, что стало трудно дышать. Сиренит тоже остановился, поморщился, а потом сжал указательным и большим пальцем переносицу, будто от внезапного приступа боли:
— Внешне кейс ничем не будет отличаться от других, подобных ему, но содержащих бумаги. Чтобы ты не задохнулась, у тебя будет резервуар с кислородом. Так что имперцам и в голову не должно прийти, что что-то не так.
— Ну а все-таки?.. Если вдруг они решат проверить абсолютно все?
Сиренит вздохнул. Молча взял меня за локоть и подвел к небольшому столу в глубине комнаты, на котором в раскрытых упаковках лежали аппетитно пахнущие ломтики незнакомой еды, и у которого стоял вергарец, с немым изумлением и даже некоторым страхом переводивший взгляд с меня на сиренита. Так же молча он изучил то, что лежало на столе. Взял тарелку и положил на нее два довольно больших ломтика. А потом молча сунул тарелку мне в руки. И только когда я, после довольно продолжительного молчания, в течение которого сиренит накладывал еду и себе, а я молча буравила его взглядом, взяла с тарелки ломтик и открыла рот, чтобы откусить кусочек на пробу, он заговорил:
— Если имперцы решат проверять все подряд, это будет означать только одно: выпускать с планеты нас живыми не планируют. — Я не донесла до рта еду. Ломтик выпал из разом ослабевших пальцев и шлепнулся обратно. А сиренит хмуро резюмировал: — В таком случае нам придется пробиваться с боем. Но я не уверен, что у нас это получится.
