Главное – правильно наострить лезвие. А дальше всё как по маслу: чик-пик – и готово! Огурчик! Можно хоть сейчас в ЗАГС. Было бы с кем.
Тьфу, чёрт, придёт же такое в голову…
Война!
А он о свадьбах, бабах и личной гигиене! Будто бы небритому воевать нельзя…
Главное ведь не форма, не внешний вид, а конечно же выучка, умение! Плюс личные качества бойца: смелость, мужество, жертвенность…
Но никак не длина шерсти на щеках.
Однако…
Позвольте не согласиться с подобным утверждением. Настоящий, правильный – идеальный (О! Подобрал наконец-то нужное слово!) солдат должен быть всегда гладко выбрит и слегка выпивши; как говорят французы – подшофе (в переводе – разгорячённый, возбуждённый)… Или – навеселе, если по-нашему, что даже точнее (как по мне, то вообще – в самое яблочко).
Подгорбунский прильнул к горлышку походной фляги, с сожалением констатируя, что в ней находится не отечественная «вакса» (так сорокоградусную называют по фене), и даже не противный вражеский шнапс, а обыкновенная, как и положено, вода из ручья Мокрец[22], и совершил первый жадный глоток. За ним – другой, третий…
И вдруг со стороны позиций противника в небо взвилась сигнальная ракета!
Нет, не врала разведка… Фрицы-таки готовят прорыв на их участке фронта.
Пора!!!
Не выплёвывая незажжённую сигарету, старший сержант Подгорбунский жестом подозвал к себе красноармейца, выполнявшего роль второго номера в их наспех сколоченном расчёте, а сам выдвинулся немного вперёд, на заранее подготовленную позицию, устроенную в небольшой ложбинке на опушке леса, и уже там чиркнул кремниевой зажигалкой. Опять же трофейной – «Imco Triplex 6700», прозванной за безотказность «вдовушкой».
«Единственный достойный фашистский товар, – удовлетворённо хмыкнул при этом. – Практически незаменимая вещь для неприхотливого и непривыкшего к роскоши русского солдата… Со спичками, которые постоянно отсыревают и ломаются, как известно, много не повоюешь!»
Издали донеслось хорошо знакомое урчание вражеского танкового двигателя. Владимир повернул влево рукоятку затвора, после чего положил патрон на направляющий скос верхнего окна ствольной коробки и дослал затвор вперёд.
Осталось только плавненько нажать на хвост спускового крючка…
Но сначала надо подпустить «зверя», как можно ближе – метров на сто – двести. Чтоб уже если шарахнуть, так с гарантией!
Прошло ещё несколько секунд и на ближайший к ним холм (местность здесь бугристая) выполз какой-то лёгкий танк с крестом на броне.
– «Чех», – подсказал напарник. (Таким коротким, но ёмким и, главное, точным определением в красных войсках наградили все «панцерники», произведённые для нужд вермахта на пльзеньском концерне «Шкода»; те из-за своей, не самой мощной, брони, слыли идеальной мишенью для наших бронебойщиков.) – Командир, пли!
– Слушаюсь! – шутливо подчинился Подгорбунский.
Бабах!
И «Panzerkampfwagen 38 (t)» (так их назвали в германской классификации) мгновенно запылал огнём.
Остальные, следовавшие за ним, «железные собратья», развернулись и дали драпака. Зато на поле боя появилась вражеская пехота.
– Твоя очередь! – сухо выдавил герой, выплёвывая очередную сигарету. («Всё, впредь к этому импортному дерьму никогда больше не прикоснусь!») – Эй, парень, ты чего?
Боец не отвечал. Ну, не могут мёртвые разговаривать – и всё тут…
Выругавшись, Подгорбунский схватил оставшийся бесхозным пулемёт и принялся строчить по наступающему противнику. Доселе казавшиеся довольно стройными ряды гитлеровцев заметно поредели.
