Убитых и раненых пехотинцев вермахта, которых накрыло пулемётным огнём невдалеке от их собственных позиций, на поле боя уже не было – по-видимому, постарались гитлеровские санитары.
А вот танкисты, ушедшие далеко вперёд, всё ещё оставались на прежних местах.
Один «чумазый жмурик»[24] лицом вниз лежал на земле в нескольких шагах от гусеничной ленты – до спасительного леса он не дотянул около десятка метров; тело другого, точнее, верхняя его часть, как и прежде торчала из откинутого люка.
«С первым проблем возникнуть не должно, а вот со вторым придётся немного повозиться, – мысленно отметил Володька. – При том при всём придётся проявить недюжинную осторожность, чтобы самому вслед за ним не превратиться в чёрную головешку…»
Без приключений добравшись до ближнего покойника, старший сержант аккуратно уложил бездыханное тело на брезентовую материю и поволок назад, в ложбинку, к поджидавшему его напарнику. А тот сразу запустил руку вовнутрь комбинезона, чтобы достать документы фрица… В это время из унтер-офицерского зольдбуха[25] выпала какая-то печатная брошюрка. Памятка.
– Цейн геботэ фюр кригсфюрунг дес дойчен зольдатен, – прочитал вслух Фаворов, который, как выяснилось, знал толк в немецком языке.
– Ну-ка, переведи с собачьего на человечий! – зло сплюнул Подгорбунский.
– Десять заповедей по ведению войны немецким солдатом! – чётко, как по-писаному, выпалил подчинённый.
– Ох, ни фига себе! – ухмыльнулся Владимир. – Оказывается фашистские беспредельщики тоже обязаны руководствоваться какими-никакими понятиями?
– Вы о чём, товарищ старший сержант?
– Ладно… Проскакали… Всё равно тебе этого, хлопче, не понять.
– Обижаете. У меня высшее образование. Правда, незаконченное.
– У меня другая школа – между прочим, не менее выдающаяся…
– Какая?
– Это неважно, братец, ибо никто и не собирался брать под сомнение твои умственные способности. Так… Вспомнилось… Отрыжка прошлой жизни… Забудь. И начинай выполнять то, о чём я тебя просил!
– Перевести на русский?
– Переведи, будь добр, как любит выражаться наш командир корпуса.
– Итак, пункт первый гласит: «Немецкий солдат воюет по-рыцарски за победу своего народа. Понятия немецкого солдата…»
– О! Видишь, как я и предполагал – «понятия»! Без них – никуда… Даже паталогические садисты вынуждены придерживаться каких-то общих правил; элементарных норм приличия, что ли?
– «…Касательно чести и достоинства не допускают проявления зверства и жестокости».
– Ох, ни хрена себе рыцари… Прям озноб по коже пошёл.
– Пункт второй, – продолжил «переводчик», игнорируя многочисленные реплики и замечания своего старшего товарища. – «Солдат обязан носить обмундирование, ношение иного одеяния допускается при условии использования различаемых (издалека) отличительных знаков. Ведение боевых действий в гражданской одежде без использования отличительных знаков запрещается».
– Ну, это и козлу понятно! – в очередной раз вставил «пять копеек» Володька. – Так принято в каждой армии. Иначе – бардак, махновщина… Валяй дальше!
– Пункт третий: «Запрещается убивать противника, который сдается в плен, данное правило также распространяется на сдающихся в плен партизан или шпионов. Последние получат справедливое наказание в судебном порядке».
– «В судебном порядке»… Даже партизан и шпионов? – схватившись за голову, взвыл бывший завсегдатай лагерного «рая». – Они что, издеваются над нами, да?
