Хоть мысли мои пребывали в беспорядке, обряд я провела уверенно и быстро. Каждое слово на своём месте, каждое действие производится точно, будто я занималась этим всю жизнь, а не просто наблюдала за чужой работой.
Рука не дрогнула даже в последний и самый спорный момент колдовства, за что тихо наблюдающая наставница похвалила:
– Молодец. Чистая работа. Скоро мне нечему будет тебя учить.
– Хотите от меня избавиться? – С долей опасения пошутила я, осеняя маленькую могилку змеи знаком скорейшего перерождения. Мне было жаль отбирать её жизнь, но лучше змея, чем младенец. Законы некромантии суровы, потому таких как я и ненавидят.
– Что ты, глупая, – мягко отвечает наставница, подходя ко мне ближе. Её клюка тонет в земле, не смотря на копытце, но она всё равно наклоняется, чтобы погладить меня по голове и сказать: – Для меня ты словно родная дочь. Куда же эта старая карга сможет от тебя деться.
– Вы не старая, – бормочу, пытаясь скрыть смущение. Редкие проявления нежности всегда заставляли меня краснеть.
– Правильно, я древняя, – смеётся мой самый родной человек во всём мире. – Ведь я умудрилась повидать даже деда нынешнего короля! У него, кстати, были такие же прекрасные рыжие кудри как у тебя.
Узловатые пальцы наставницы берут кончик моей косы и щекочут мой нос. Я фыркаю и поднимаюсь, спеша обуться, а заодно колко заметить:
– Как и у половины сартийцев, наставница. Тут куда не плюнь, в рыжего попадёшь.
– Эх-хе-хех, – вздыхает моя названная мать, – не умеешь ты принимать комплименты. Я ей говорю, что она похожа на венценосную особу, а она огрызается.
Ворчание мной было проигнорировано и, взяв в одну руку пустое ведро с мешочками, а второй подхватив наставницу под локоть, я медленно пошла в сторону нашего ветхого дома.
– Я и комплименты – не совместимы, вы же знаете, – в итоге спокойно ответила я, едва мы миновали крайний рунный столб.
– Просто не нашёлся парень, который оценит то, что скрывает это родимое пятно, – завела старую песню наставница, и я возвела глаза в уже тёмное небо. Звезды сегодня светили ярко, освещая узкую тропу среди молодых деревьев нового леса.
Чтобы не углубляться в споры я просто произнесла:
– Помимо уродливой отметины есть ещё некоторые моменты отпугивающие ухажеров.
– Например, твоя любовь к прогулкам по кладбищам? – хмыкнула наставница, поглядывая, как я упрямо вздёргиваю подбородок. Где хочу там и гуляю! – Да, да, знаю я, куда ты сбегаешь, когда не занята домашними делами
– Среди могильных камней в меня никто не тычет пальцем. Там, между прочим, самые тактичные обитатели. А ещё в месте последнего пристанища меня не пытаются убедить, что это, – я указываю на поврежденную часть своего лица, – не помешает мне найти своё счастье.
Может, прозвучало слишком грубо, но меня порядком раздражала вновь поднятая тема.
– Красота не главное, – прошелестели тихие слова наставницы.
– Так говорят лишь те, у кого она есть. Вот вы точно были очень красивы.
Я не лукавила. Пусть теперь лицо наставницы покрывало множество морщин и от зубов почти ничего не осталось, но трудно было не заметить некогда красивый профиль, глубокий взгляд и даже сейчас густую копну волос.
– И что мне это дало? – последовал грустный вопрос. – Ни дома, ни семьи, если бы не нашла тебя, так бы и доживала свой век в одиночестве. Поэтому я и говорю, Медея, красота не главное, важно то, что у тебя на душе. Вот моя душа была полна жадности, за которую я и заплатила всем, что было дорого.
