Германия: философия XIX – начала XX вв. Сборник переводов. Том 1. Причинность и детерминизм - страница 47

Итак, рассмотрев концепцию будущего, мы можем разобраться с трудностями, возникающими в связи с нашим представлением о нем. Прежде всего, кажется, что она лишает всякого смысла некоторые выражения, с которыми мы связываем вполне определенное значение. Если это действительно так, то это всего лишь образные выражения, которым можно придать определенный смысл только на основе предположений, которые обычно отвергаются как мифы. Мы говорим, что будущее полно разочарований, то есть оно часто оказывается вопреки нашим ожиданиям. Мы также говорим, что будущее для нас мрачно, или что мы ничего не знаем о будущем. Давайте рассмотрим каждое из этих высказываний по очереди.

Контраст между первым и нашим взглядом только кажущийся. Я рассматриваю будущее в том смысле, в котором оно здесь используется, как синоним суммы всех ожиданий. Согласно нашей теории, сумма всех ожиданий – это результат всего того опыта, который мы пережили. Этот опыт также включает в себя множество разочарований, которые последовали за некоторыми нашими ожиданиями в прошлом. Ожидания разочарований связаны со всеми остальными ожиданиями, и в этом, как мне кажется, заключается весь смысл этого выражения, которое, исходя из этого объяснения, полностью соответствует нашей теории.

Второе выражение, я признаю, никак не может быть согласовано с нашей теорией, но оно также не может быть согласовано с предположением о свободе или спонтанности воли. Оно основано на самом узком фатализме. Как и наша теория, она рассматривает будущее как уже существующее, но существующее не только в человеческом разуме, но и вне его. По сути, это всего лишь утверждение старой подневольной доктрины, свойственной варварским расам с незапамятных времен, но отвергнутой христианством и более совершенной философией, о том, что человек – всего лишь игрушка Бога. Согласно этой доктрине, Бог ведет человека по жизни, как по темной, непроходимой долине; он знает те части пути, которые он уже прошел, но ничего не знает о тех частях, которые еще ждут его впереди. Он лишь праздный зритель на этом мучительном пути, не способный ничего изменить в окружающем его зле. Ведь если бы один человек мог что-то изменить, многие изменили бы многое, и весь прочный фундамент этой мрачной долины исчез бы. Я не претендую на то, что все, кто сейчас использует эту фразу, придерживаются такой грубой и рабской теории. Она, как и пословицы, выражает скорее ассоциации неопределенных чувств, чем определенные идеи, но я утверждаю, что для того, чтобы придать словам хоть какое-то значение, необходимо предположить наличие такой теории.

Другая и гораздо более важная трудность возникает в связи с нашим представлением о будущем со стороны теологии. Я в целом отмечаю, что мы имеем дело только с концепцией будущего, как она понимается разумом в соответствии с законами разума. Если наше утверждение, что нет иного будущего, кроме того, которое существует в сознании каждого отдельного мыслящего человека, рассматривается как посягательство на всеведение Бога, я отвечаю, что задача примирить это всеведение со свободной волей человека всегда представлялась теологам безнадежной и что моя теория ни увеличивает, ни уменьшает эту трудность. Если же на основании сказанного можно предположить, что она может перечеркнуть нашу надежду на будущее блаженство, то это возражение, на мой взгляд, может быть основано только на недоразумении. Божьи обетования, которые мы слышали с детства, являются частью нашего прошлого и порождают ожидания. Природа этих ожиданий, несомненно, полностью обусловлена тем опытом, который мы пережили. Мы можем представить себе только рай, подобный земному, но лишенный страданий и наделенный самыми чистыми и высокими радостями. Это все, что обетования Божьи сообщают нам напрямую. Бог говорит с нами на понятном нам языке, поэтому даже Иисус Навин повелел солнцу и луне стоять на месте. У нас также есть убеждение, которое мы черпаем из Божьих обетований, как мы их познали, а значит, и из нашего собственного опыта, что все наши представления о небесах неадекватны. Однако это убеждение носит лишь негативный характер. Оно ничего не добавляет к нашим ожиданиям, но лишь очищает их и лишает ложного блеска. То, что это будущее, которое Бог не открывает нам, а лишь намекает на него, уже существует для него и, несомненно, ожидает нас, – эта доктрина, кажется, не представляет никаких трудностей для разума. Вполне возможно, что как в природе Бога нет ни изменений, ни тени перемен, так и в Его знании нет никаких изменений. Но, опять же, все христиане верят, что Он всемогущ, и поэтому Он неизменно реализует любую идею, которая сейчас находится в Его голове, если она покажется Ему хорошей.