Этот фактический характер познания должен быть признан. Осознав это, вы увидите проблему не в возможности познания, а скорее в возможности ошибки. Если нам изначально дано только знание, возникает вопрос, как вообще может возникнуть ошибка. Для того чтобы найти решение этой проблемы, нам достаточно рассмотреть отношение суждения к непосредственному знанию. Суждение само по себе еще не является познанием, но становится таковым лишь при условии, что оно повторяет непосредственное познание. Суждение – это акт рефлексии и в этом отношении произвола. Сочетание понятий в суждении произвольно и, следовательно, зависит от принципа, который чужд познанию как таковому. Истинность суждения, то есть его согласие с непосредственным знанием, – это не исходный факт, а лишь задача, которую мы ставим перед собой произвольно, в той мере, в какой нас побуждает к этому интерес к истине; и в выборе средств для решения этой задачи мы можем ошибаться.
Прежде чем я продолжу развивать последствия сказанного, я хотел бы пролить свет на невозможность эпистемологии с другой стороны. Невозможность эпистемологии можно доказать и следующим образом. Поскольку познание является для эпистемологии не фактом, а проблемой, она не может принять познание как данность, чтобы решить свою задачу, а должна исходить исключительно из проблематичных идей, то есть из простых понятий. Из простых понятий можно вывести только аналитические суждения. Но они никогда не дают нового знания. Такое знание может состоять только в синтетических суждениях. Таким образом, задача эпистемологии сводится к чему-то иному, чем выведение синтетических суждений из просто аналитических. Но то, что эта задача неразрешима, можно доказать следующим образом. Если бы было возможно вывести синтетические суждения из чисто аналитических, то где-то в ряду умозаключений должен был бы появиться вывод, обе посылки которого по-прежнему аналитические, а заключительная пропозиция уже синтетическая. Но если обе посылки этого заключения, как верхняя, так и нижняя, аналитические, то это означает, что, с одной стороны, верхний термин заключения уже содержится в среднем термине, а с другой стороны, средний термин уже содержится в нижнем термине. Если же и вышестоящий термин содержится в среднем, и средний термин – в нижестоящем, то, вопреки предположению, заключительная пропозиция также должна быть аналитической. Таким образом, невозможно вывести синтетическое суждение из просто аналитического; и задача эпистемологии показать, как знание может быть выведено из просто проблематичных идей, является, следовательно, неразрешимой.
Для этого второго доказательства невозможности эпистемологии я предполагаю, что различие между аналитическими и синтетическими суждениями признается мной. Поэтому я кратко рассмотрю основное возражение, которое выдвигается против этого различия. Считается, что это различие является колеблющимся и неопределенным. Одно и то же суждение может в разное время и для разных людей быть либо аналитическим, либо синтетическим, и поэтому возможно превращение суждения из одного вида в другой. Это возражение разрешается путем различения суждения и его языкового выражения. Колеблющимся и неопределенным является лишь связь между выражением и мыслью, которую оно обозначает. Одни и те же слова могут означать разные вещи в разное время и для разных людей, и поэтому одно и то же языковое предложение может обозначать либо аналитическое, либо синтетическое суждение. Тот, кто делает из этого вывод, что деление суждений на аналитические и синтетические является неопределенным, путает понятие и значение слова. Только этой же путаницей объясняется появление диалектики в попытках решить эпистемологическую проблему. Все они сводятся к возобновлению предприятия старой логической метафизики и поэтому не могут быть ничем иным, как повторением той же старой ошибки в новом обличье. Кажущийся успех попытки превратить простую логику в метафизику основывается лишь на двусмысленности слов. Только благодаря этому эпистемолог может бессознательно подчинить аналитическое суждение синтетическому, выразив их в одном и том же языковом предложении.
