Германия: философия XIX – начала XX вв. Том 7. Материализм. Часть 2 - страница 4

И что следует понимать под этим пространством и, в частности, под сенсорными явлениями, также поначалу остается неопределенным. Необходимое уточнение понятия пространства могло быть получено только путем методического рассмотрения концепции пространства, разработанной в естественных науках. Только таким образом можно было бы решить, представляет ли наш внешний опыт абстрактное трехмерное пространство, на котором основана евклидова геометрия, или пространство, наделенное определенными физическими свойствами, как, например, в некоторых недавних спекуляциях – абсолютная система отсчета, будь то механические или электромагнитные силы. Достаточно сказать, что свойство постоянного расширения, во всяком случае, присуще всем возможным концепциям пространства, даже тем, которые определяются чисто аналитически. Это пространство, чем бы оно ни было, в любом случае является универсальной системой положений, все характеристики которой могут быть связаны друг с другом и которая как таковая не основана ни на сознательном процессе порождения элементов, ни на простой абстракции воспринимаемых форм и позиционных отношений. 4По отношению к ним она является prius, ибо она образует предпосылку для возможности определения форм и позиционных отношений. Он также не может быть выведен из каких-либо данных посредством психической химии, слияния чисто интенсивных элементов или расположения локальных знаков. Ибо как бы ни обстояли дела с вопросами эмпиризма и нативизма в деталях: объективное пространство, даже если принять решение в пользу крайнего эмпиризма, что в настоящее время едва ли возможно, настолько мало отменяется этим, что его существование составляет необходимую основу для аргументов эмпиризма и вообще всякой физиологической и психологической теории пространства. Проблемой психологического анализа является не происхождение пространства как такового, не его выведение из того, что еще не является пространством, а лишь психологические и физиологические условия, делающие возможным порядок ощущений в нем, его пространственные значения. Поэтому, строго говоря, нельзя говорить о визуальном пространстве, тактильном пространстве или даже слуховом пространстве и ставить вопрос о возможности их совпадения или сходства. Вопрос о том, приходят ли оптические и тактильные представления о пространстве к одинаковым или сходным результатам в восприятии и воспроизведении внешних отношений формы, представляет большой интерес, но пространство, в котором происходят все эти локализации, само по себе не является сенсорным представлением. Сенсорная локализация, независимо от того, предполагается ли она изначальной или производной, всегда соотносится с собственным телом, как с объективной точки зрения физиолога, так и с субъективной точки зрения психолога, размышляющего о своем опыте.5 Собственное тело в его измерениях, а также пространство, в котором оно занимает место, рассматриваются как абсолютные по отношению к воспринимаемой пространственности.

Точно так же нет необходимости точно определять, что считать сенсорным явлением. И здесь точное определение может дать только наука, задача которой – анализировать и описывать явления в том виде, в каком они существуют. В любом случае, они включают в себя содержание сенсорных восприятий, среди которых оптические (цвета) и акустические (звуки) могут быть представлены как единое целое. С точки зрения естествознания они рассматриваются только как то, что должно рассматриваться как отдельная область от понятия природной реальности. Теперь тенденция позитивной науки, в соответствии с естественной концепцией вещей, состоит в том, чтобы рассматривать как объективно определенное все, что дано в восприятии и может рассматриваться как часть или свойство телесной реальности. Но при дальнейшем изучении более детальной природы этой реальности возникает проблема, возможно ли допущение иных, нежели количественных, свойств того же самого, а может быть, даже необходимо или несостоятельно, поскольку опровергается научной трактовкой опыта. Мы знаем, что все определения реального, которые могут быть отделены от нашего «я», включая наше собственное тело, определены, и теперь возникает вопрос о значении ощущений для определения характера реальности. И здесь требование физического исследования, в той мере, в какой оно руководствуется целью механического объяснения природы, является ясным и недвусмысленным и выражается с эпохи Галилея и Декарта как условие его прогресса, даже если формулировка и обоснование отличаются в деталях. Суть его сводится к положению о субъективности чувственных качеств. Согласно ему, содержание органов чувств, цвета, звуки – это не физические факты, они не находятся в объективном пространстве; это реакции во внутреннем царстве души. Предмет перед моим взором не окрашен, но цвет, в который он облечен, есть лишь продукт моей чувственности, перенесенный на объект восприятия. Задача науки – определить, какими еще предикатами обладает этот объект. При этом остается существенным, что воспринимаемые качества не принадлежат к этим предикатам, а имеют свое место существования только в воспринимающем индивиде. Цвета и звуки являются чисто субъективными явлениями и как таковые не существуют в физической системе тел.