Данила тогда еще не был привлечен вообще ни к чему из того, что у нас называется preproduction. И, конечно, эта одержимость подкупила. Перед этим он уже работал со студией «Тритэ» в фильме «Шпион», то есть его, конечно же, знали. Но нужно было еще многое. То, как Козловский вел себя при подготовке к этому фильму, – пособие для молодых актеров. В результате он достиг того, что заслуживает. Теперь Данила – наверное, главная суперзвезда своего поколения».
Сколько людей – столько и мнений, и глубокий, вдумчивый, очень симпатичный мне кинокритик из Украины Семен Случевский считает, что образ отца Харламова в фильме недопустимо маргинализирован. При том что как раз папа пробудил в нем интерес к хоккею и натренировал во дворе так, что болезнь сердца отступила. Местецкий возражает:
«Почему маргинализирован? Да, он был простой рабочий на заводе, который поднял своего сына и повел в секцию. А что, у нас только профессора должны были своих сыновей в хоккей вести? Отвечаю за одно: это был очень хороший, но очень простой мужик. Делать его интеллектуалом – зачем? Видел его интервью, и мне кажется, в фильме он весьма убедителен и, главное, приятен. А то, что был немного под каблуком у жены-испанки – так это нормальная жизненная история».
Высокая оценка игры Щербакова и Борисом Михайловым, и особенно Татьяной Харламовой в этом случае говорит в пользу создателей фильма.
Дед перед отъездом из Испании его едва не украл
Дед Бенито понимал, что расстается с внуком и внучкой, скорее всего, навсегда. И, обожая их, предпринял последнюю, авантюрную, попытку этого избежать.
«Он хотел нас спрятать, украсть, – говорит Татьяна Борисовна. – А Валера это услышал. И маме сказал. До того был разговор, что мы с бабушкой и дедушкой поедем в одну деревню погостить. А на самом деле план у них был другой, и Валера услышал: «Мы их увезем в другое место. Чтобы Бегоня уехала в Россию одна». У каждого из нас была своя комната – но после этих слов последнюю ночь перед отъездом мама и мы провели рядышком на одной кровати.
Мама же чуть ли не веревками нас к себе привязала. Но дед с бабушкой очень не хотели нас отпускать. Особенно дед. Ведь мы были их единственными внуками. И он довольно скоро умер, никого из нас больше уже не увидев. А бабушка еще правнуков застала».
Спустя 14 лет мама и сестра Харламова снова получат возможность ездить в Испанию, и с 1970 по 1981 год будут отдыхать там раз в год. Татьяне, обладавшей модельной внешностью, даже предложат работать манекенщицей – и изумятся, когда услышат, что она – моторист-электрик…
В 1981-м – незадолго до того, как великий хоккеист погибнет – Бегоня отправится на Пиренеи одна, потому что сын Татьяны, тоже Валера, прыгнув с крыши трамвая, получит множество травм, и его надо будет выхаживать. Потом Татьяна Борисовна съездит в Испанию с отцом, недавно – с племянницей Бегонитой и ее детьми.
У сестры Харламова давно есть и испанское гражданство. Было бы оно, вне всяких сомнений, и у Валерия. Но он до этого не дожил. При том что, как рассказал мне Михайлов, в команде его иногда называли Испанцем. «Он и по характеру такой был – вспылить мог, но зла не держал…»
Но вернемся в московскую коммуналку, куда – не знаю уж, с каким настроением – возвратились после испанского тепла и роскошества трое Харламовых. О настроении – это я еще и потому, что домой они ехали через Париж, причем застряли там на полтора месяца. Советского консульства в Испании не было – только во французской столице. Там, пока у родственников ждали документы, Таня успела выучить и этот язык.
