Я молча пячусь: пусть болтает. Чем дольше будет болтать Берн, тем дальше уйдут Ламорак, Таланн и семья Конноса.
Его ухмылка становится еще шире.
– Знаешь, даже интересно будет сохранить тебе жизнь. Ведь тогда ты сможешь рассказать Кейну, что я с тобой делал.
Я качаю головой:
– Слабый ход, Берн. Мы с Кейном уже расстались. Ему безразлично, что со мной происходит.
Он рассудительно кивает:
– Вот и ладно. Значит, я просто позабавлюсь.
– Сначала поймай.
После этих слов я, контролируя дыхание, возвращаюсь в мыслевзор, одновременно нашаривая тесемки сумки на поясе. Он фыркает:
– Я уже поймал.
Полированный «бычий глаз» ложится мне в руку, источая дым и собирая вокруг большой узел Потока, пока мое фирменное сосредоточение запускает действие Заклинания. Берн видит дым и с жалостью смотрит на меня:
– Можно быть хорошим магом и глупым человеком, но я никогда не поверю, что это про тебя, – ты же знаешь, что не можешь мне навредить. Этому Щиту придает силу Ма’элКот, сука ты глупая. У тебя нет ничего, что могло бы пробиться сквозь него.
Вместо ответа я кидаю «бычий глаз» ему под ноги – так мальчишки подкатывают друг под друга шарики. И не удерживаюсь от смачной реплики в духе Кейна: слишком у меня разыгрался адреналин, к тому же я не верю, что умру здесь и сейчас.
– До встречи в свободном падении, – говорю я и прыгаю в дыру в полу, которая у меня за спиной.
В прыжке я вижу, как «бычий глаз» взрывается, вышвыривая Берна вместе со Щитом и досками пола сквозь дыру на улицу.
Этаж всего-навсего третий, так что падение его не убьет, а вот поломать пару костей и хорошо встряхнуть может. К тому же новая дырка в полу задержит Котов, – по крайней мере, я на это надеюсь.
Я приземляюсь в квартире этажом ниже и замираю, прислушиваясь: кто-то скулит в углу, под кроватью. Видно, какого-то беднягу напугали огонь и взрывы, а потом еще люди посыпались с потолка. Я пожимаю плечами – вряд ли у него больше шансов спастись в других местах, так что пусть сидит под кроватью.
Я пробегаю поочередно через три прорезанные стены и скоро догоняю своих. Ламорак трудится над капитальной кирпичной кладкой, которая отделяет этот дом от следующего. Кирпич подается туго – волосы Ламорака так промокли от пота, что даже кончик хвоста потемнел. Таланн, прикрывая ему спину, кивает мне:
– А где близнецы?
– Погибли. – Я поворачиваюсь к дыре, через которую пришла, и вытаскиваю из кармана второй кварцевый Щит.
– Как – погибли? – ошарашенно переспрашивает Таланн. – Оба?
Я молчу: мне надо заткнуть дыру новым Щитом, а когда он уже становится частью мира вокруг, в провал на потолке в дальней от нас комнате сыплются Коты с мечами наперевес.
– Да, – отвечаю я Таланн. – Они купили нам время. Надо использовать его с толком.
Дочери Конноса жмутся к матери и безутешно всхлипывают. Пораженный моей новостью, Коннос качает головой:
– Надо было мне сдаться. Это я во всем виноват. Я довел нас до этого.
– Хватит ныть! – грубо обрываю его я. – Мы еще живы, и мы тебя вытащим. Тебя и твою семью. Ламорак – сколько еще?
Жилы вздуваются на его шее, пока он с силой вдавливает меч в кирпич у основания прорисованной им арки.
– Тридцать секунд, – пыхтит он хриплым от напряжения голосом.
– Пятнадцать. Это последний Щит, и я не знаю, долго ли я смогу держать его против Берна.
Коты пинают Щит сапогами, рубят мечами, так что от шума и вибрации у меня кружится голова. Вдруг из передней доносится грохот: они все же нашли вход.
