– Джемма, ты не думала, что согласие я получил слишком поздно?
Я опешила. Это как – слишком поздно? После смерти старшего брата Людвиг настойчиво добивался моего внимания, а сейчас вдруг поздно?
Что-то такое отобразилось на моем лице, раз он принялся быстро оправдываться:
– Не подумай, что я охладел! Я понял, что мы не будем счастливы вместе. Я не твой мужчина, как бы мне ни хотелось обратного.
Странный разговор. И причина странная. Мне нужно срочно покинуть город, спасать Оливера от пансиона, а Людвиг решил меня кинуть? Нет уж! Ныл о своей безответной любви и моей жестокости два года, теперь расплачивайся!..
Я шагнула вперед и ласково коснулась плеча деверя. Проведя с громким царапаньем по серебристой нашивке на мундире, пообещала:
– Мы будем счастливы, не переживай.
– Звучит как угроза, – нервно хмыкнул он. – Джемма, я серьезен. Да и Оливер меня не примет как нового отца.
Какой же он… возмутительно упрямый!
– Оливеру сейчас нужней не отец, а наставник.
– Вот в чем дело. – Людвиг отступил на пару шагов. – Ты могла просто об этом попросить.
О, неужели так просто?
– Хорошо, я попрошу…
– Госпожа Рутшер! Пожалуйста, помогите, моя подруга умирает!
Хрупкая девушка в бледно-розовом платье вцепилась в мое запястье, как краб клешнями в рыбку. Чувствую, от нежных пальчиков дебютантки у меня останутся синяки.
– Пойдемте, по дороге расскажете, что с подругой.
Если бы кто-то действительно умирал, в зале царила бы суматоха, но музыканты играли, пары кружились в медленном танце.
– Она в библиотеке, боится показаться людям, что неудивительно с такой-то внешностью! – тараторила девушка, таща меня за собой, как ведущий конь в упряжке.
Я ускорила шаг.
– И что случилось с ее внешностью?
Похоже, я не права: случай серьезный, только тщеславная девица не пожелала, чтобы ее видели заболевшей.
– Ее пчела ужалила, лицо похоже на войлочный мяч.
– Такое же серое?
– Нет! Такое же надутое.
– У нее непереносимость яда пчел?
– Да откуда же мне знать!
Выйдя в холл, я побежала, и теперь дебютантка дробно стучала каблучками, не успевая за мной.
Зато я прибежала вовремя. Девушка, желавшая, чтобы ее видели только красивой, опухнув, уже засыпала. Возможно, последним сном. Уши надутые, как подушечки для иголок, выпяченные губы…
– Веспайнон! – Я взмахнула рукой, бросая заклинание.
Несколько долгих минут я боролась за чужую жизнь. Не прячься укушенная в библиотеке от людей, было бы проще и быстрей.
Восстановить дыхание, очистить кровь от яда. Чуть взбодрить.
Когда девушка свободно задышала, я и сама почувствовала вкус воздуха.
– С кем она приехала? Позовите ее близких.
– Да, конечно, сейчас…
Бдительную подругу потряхивало от волнения – и я успокоила ее заклинанием.
– Вы молодец, спасли жизнь человеку.
Щеки девушки порозовели, она несмело улыбнулась и вышла из библиотеки.
Через несколько минут родители пострадавшей забрали ее домой, стараясь лишний раз не привлекать к себе внимания. Скандал и слухи не красят барышню, которая только начала выезжать в свет.
Оставшись в одиночестве, я подошла к открытому окну, посмотреть на безупречный сад градоначальника и подышать свежим воздухом.
Тяжелая бархатная портьера и разлапистый цветок в кадке невольно спрятали меня, и ворвавшиеся в библиотеку дамы решили, что одни.
– Я не хочу, мама, не хочу! Он же страшный, как демон!
– Заткнись!
– У него шрамы, мама! Не хочу, нет!..
Шрамы?.. Это о ком они говорят? Неужели о лорде Аламейском?
