Жители города очень любили эту композицию. Молодые мамы с детьми из группы любопытных, начали притоптывать, а затем и приплясывать в такт бодрящей мелодии.
Я стою, а мне семнадцать лееет!
Ускоряется колхоз «Рассвееет!
Ускоряется моя стра-нааа!
Вот такие, брат, делааа!
Глядя на разгулявшуюся публику, Борис Ефимович нахмурился и крикнул хозяйственнику:
– Максим Анатольич! Ты не увлёкся!? Давай, включай «афганскую»! Проверим.
– Так пусть детишки потанцуют немного, Борис Ефимович! – взмолился завхоз. – Видите, какое веселье пошло!
Анатольевич был весёлый малый и любил народные гулянья.
– Давай, давай! – хмурился Не Немцов. – Дело сделаем, проверим всё и веселись тут с ними хоть до ночи! Я разрешаю.
Расторгуевский порыв приостановили и вскоре над площадью покатилось надтреснутое, муромовское:
Высока, высока над землёй синева,
Это мирное небо над Родиной,
Но простые и строгие слышим слова:
Боевым награждается орденом…
Смена музыкального репертуара вызвала свист отдельных, несознательных граждан. Взрослые нехотя приостановились, а дети по инерции продолжали танцевать.
– Отлично, Максим Анатольич! – сказал Распорядитель. – Поставь песню на начало и как героя подвезут, так сразу и включишь.
Анатольич понимающе кивнул и принял к исполнению.
– Музон давай! Любэ давай! – неслось с площади. Людям хотелось веселья. Тем более, что выходной день и вокруг так солнечно! Особенно шумел некий верзила – Витёк Гужбанов, подошедший с женой и с сынишкой. Он был уже немного навеселе и хотел поплясать. Раззудиться, так сказать.
– Дорогие люберчане! Администрация города с удовольствием приглашает Вас в грядущую субботу приходить сюда, к нам, мы будем чествовать нашего земляка, Героя России Александра Потехина! Это наш славный земляк и наша гордость!
Речь чиновника увенчали аплодисменты и одобрительные крики горожан.
– Во, мляаааа!!!!! Потехе дали Геррроя! – заорал бодрый, «остограмившийся» с похмелья Витёк, хорошо знавший братьев Потехиных. А как не знать! – Вместе учились в школе, а с Саней ещё и часто дрались, пока тот не занялся боксом… тогда драться с ним стало несколько неудобно.
Гужбанов яростно зааплодировал и даже запрыгал, периодически выкрикивая – «Браво!». Однако его почти никто не поддержал, а жена злобно цыкнула и отошла в сторонку.
– Слава Герою! – орал Витёк дурным, хриплым голосом. – Слава! Слава! Слава!
– Товарищ прапорщик, разберитесь пожалуйста! – негромко, но твёрдо сказал Борис Ефимович обернувшись в сторону дежурившего поодаль полицейского наряда.
Увидев, что с пандуса спускаются «полицаи», жена проворно схватила Витька за рукав и повлекла прочь с площади.
– У тебя ум есть, чудик!? – сердито шипела она. – Хочешь в КПЗ выходные провести?
– Да не тащи ты меня, сам пойду! – поводил плечами муж, ретируясь, однако, с места. – Ум, ум… У тебя то ума больно много – красную юбку напялила.
Увидев, что к возмутителю спокойствия вернулось гражданское сознание, стражи порядка остановились на полпути и, косясь на Бориса Ефимовича, о чём-то разговорились. Сказать по-правде, им и не хотелось омрачать мероприятие – чай не «держиморды» какие, не опричники; – пускай, мол, земляки резвятся, выходной же!
В отсутствие заводного Витька, остальные горожане понемногу остепенились, прониклись моментом, музыку уже никто не требовал, в возникшей тишине все разочарованно потянулись в сторону парка.
Именно в этот момент, со стороны ресторана-гостиницы «Дюшес» на площадь въехала внушительная белая «Волга». Она остановилась боком к главному входу, после чего из неё молодцевато выбрались два молодых человека. Деловито одёрнув одежды, они степенно, размашисто и гордо зашагали через площадь к главному входу, как космонавты к кораблю «Восход». Раздались сдержанные аплодисменты.
