За окном посигналили. Санёк выглянул во двор и увидел у подъезда белую «Волгу».
– Это за мной, что ли? – изумился парень. – «Волжана» солидная. Немцов обещал прислать…
– Какой ещё Немцов!? – спросил офицер с сомнением глядя на Саню. – Вам, дорогой товарищ, пить нельзя!
– Вернее – «Не Немцов!» – шизофренически ответил герой.
Старший лейтенант укоризненно покачал головой и выглянул в окно.
– За Вами машина! Административная! – присвистнул полицейский. – Значит «Сам» прислал. Видите – какое уважение!
Затем он пристально взглянул Саньку в лицо. Взгляд героя был осмысленным, облик, что называется, – «порозовел».
– Ну, давай, дорогой, ещё по стопарю, на ход ноги! – подмигнул старлей. – Никогда до обеда не пью, тем более при исполнении. Но с Героем России – можно! Даже начальство бы, уверен, не заругалось.
Он окончательно перешёл на Ты, и даже потрепал Саню по плечу. – Не забывай старых друзей, когда вознесёшься, не зазнавайся!
Очевидно, подразумевалось, что участковый – лучший друг подотчётному населению.
ГЛАВА 3. «Репетиция парада»
Борис Зельцский, он же «Борис Ефимович Не Немцов», молодцевато одёрнул «форменный» чиновный пиджак и сердито поторопил завхоза Анатольича с организацией музыкального сопровождения. – Всё должно быть в натуральную! Мол, пускай герой привыкает к «шуму славы»! На неделе ожидалось прибытие Губернатора Московской области и руководство района решило под это событие подогнать чествование героического люберчанина. Земляк же!
Задача завхоза (он же Начальник Хозяйственного Отдела) заключалась в обеспечении музыкального сопровождения церемонии прибытия новоиспеченного Героя России Александра Потехина. Музыка к этому случаю имелась: известная песня в исполнении подзабытого нынче Муромова – «Боевым Награждается Орденом». Надо было только установить у главного входа в здание аппаратуру и расположить колонки. Сегодня была лишь репетиция будущего официального мероприятия, но накануне ему звонил его непосредственный начальник, бравый полковник запаса Андрей Александрович, что уже говорило за серьёзность момента. К тому же Анатольич знал, что Зельцский не любит халтуры. А тот, в свою очередь, знал, что халтуры не любит Глава района, а потому всё должно быть серьёзно и с огоньком.
По случаю субботнего утра, штатный разнорабочий был, как водится, с похмелья, хотя накануне его предупреждали, что в субботу предстоит до обеда поработать за отгул. Видя его состояние, хозяйственник перетаскивал драгоценную аппаратуру сам, доверить пьянице-рабочему он мог только громоздкие дуры-колонки.
– Я с тобой послезавтра поговорю! – шипел Анатольич, зло косясь на неуклюжего, раскоординированного помощника и потащил неохватную, как вековой дуб, колонку сам, осторожно пробуя ногами мраморные ступеньки. Габаритная ноша загораживала ему видимость, недолго было и оступиться. Но – молодость победила! Осилил!
Наконец, всё было готово. Включили на пробу музыку, отрегулировали громкость. Около здания стала собираться группа зевак, в основном образцовые семьи, решившие выбраться выходным днём в городской парк. Погода выдалась подходящая, хоть и прохладно было, но сухо и солнечно. Обширный, любимый люберчанами Городской Парк располагался прямо за административным зданием.
Вскоре начальник АХО справился с важным заданием и площадь огласилась залихватским расторгуевским:
«О, Люба-Люба- Любэ! О-Любе-Люберцы моииии!»
