На кавказской войне в полевых условиях ели часто второпях, сидя на привале. Ко всему приучен. Но теперь еда совсем другая.
– Да, Михаил Юрьевич, трудновато вам будет приноравливаться к нашей жизни, но пищу мы вам подберём, она весьма разнообразна. Не перевелись по-прежнему французская, итальянская, японская кухни, но это всё в ресторанах. Мы же питаемся просто.
Лермонтов оглядел всех, перестав жевать, задумчиво произнёс:
– Понимаю, это серьёзное испытание. Непонятно, зачем оно мне, что хотел Господь этим сказать, словно я подопытный экспонат.
– Теперь, Михаил Юрьевич, говорят: подопытный кролик. Вообще, это очень сложно – встроиться в новые реалии. Вы сильный человек, офицер – справитесь. Придётся знакомиться с различными техническими средствами: телевизором, компьютером…
И этому научитесь. Не боги горшки обжигают.
Все уже собрались, стояли в сторонке, ждали.
Они шли гурьбой. В середине – Лермонтов, каждый пытался с ним заговорить, что-то добавить.
– Друзья, – предупредил Андрей, – шире шаг, идём к остановке трамвая, уже темнеет.
Вышли на асфальтированную дорогу, вскоре оказались у памятной стелы предполагаемого места дуэли.
– Михаил Юрьевич, а эта штука – в вашу честь, – сказала Дарина, показывая на стелу. – Существует официальная версия, что дуэль состоялась здесь.
Лермонтов остановился и с любопытством уставился на сооружение. Белинский на всякий случай встал сзади, приготовился подхватить поэта под локоть.
– Впечатляет. Но дуэль была там, – Михаил махнул в сторону, откуда они пришли.
– О, Михаил Юрьевич, – воскликнул Андрей, – здесь это только начало вашей славы, а сколько памятников по всей Руси великой и за её пределами! И, конечно, у нас – в Пятигорске, Железноводске, Лермонтове.
– А что представляет вообще нынче из себя Кавказ?
Станислав, вспомнив, что сейчас не время рассуждать на отвлечённые темы, с некоторой долей покровительства, заметил:
– Мы ещё поговорим обо всём, Михаил Юрьевич, нам надо спешить.
– Вы правы.
Они вышли к трассе. Лермонтов, увидев жилые высотки, несколько гостиниц, автомобильную дорогу, по которой с шиком неслись машины разных марок, гостиницу «Бештау» прямо напротив, охнул:
– Вот это да!
Ему тут же стали объяснять чудеса нового времени.
Но вот они подошли в трамвайной остановке. Вскоре, гремя на стыках, звеня, подошел старенький трамвай, народ заполнил салон.
Друзья попытались завести Михаила внутрь трамвая, подталкивая, словно в утробу «динозавра», но он упёрся двумя руками в двери, потом вырвался и отпрянул в сторону.
Люди, стоящие на остановке и в трамвае, с удивлением смотрели на странного человека, закутанного по пояс в плед и вроде как шарахающегося от безобидного транспортного средства. Михаил, наделавший шуму этим резким движением, показался клиентом, сбежавшим из сумасшедшего дома, а его спутники – санитарами без халатов.
Они тем временем, чтобы не привлекать сильно к своей компании внимание окружающих, отошли в сторонку и объяснили Михаилу, что это первое, но не самое страшное, с чем ему придётся сегодня столкнуться.
Андрей мягко увещевал:
– Михаил Юрьевич, вы посмотрите на нас. Мы такие же, как вы, но не боимся, и с вами ничего не случится, поверьте и доверьтесь нам.
Сейчас подойдёт другой трамвай, мы вместе войдём в него, доедем до станции, названной в честь вас – Лермонтовской, и сядем в электричку.
– Электричку?
– Да. Это такая же железная повозка, похожая на трамвай, только больше. Там – тоже ездят люди.
