Так вот, Джунгария образовалась в ХУ веке на осколках распавшейся империи, созданной ещё Чингисханом. Китайцы кстати называли все племена ойратов монголами. Купцы из Джунгарии были частыми гостями в Грустине, столице северной Тартарии и других её городах. Эпидемии чумы и холеры в Большой Степи и в Великой Тартарии заметно «проредили» и города и людей на этих землях, но наслышаны были джунгары о богатствах северной страны и уже замышляли против неё непотребное, а потом и вовсе осмелели и начали грабительские походы. Не минула чаша сия и Асгарда Ирийского.
Хмурым было лицо Верховного волхва Вышеслава, когда к нему в дверь кельи кто-то постучал. Неделю назад вернулся он из Грустины от царя Святовира. Плохие новости сообщил тот ему. Дважды за последние полгода подходили с верховий Иртыша чуть ли не до окрестностей столицы отряды крикливых кочевников. В одной из стычек со степняками казакам удалось пленить двух нападавших. Все они были из Джунгарии, о которой ещё десять лет назад и слыхом не слыхивали. В былые годы царь мог призвать за неделю-другую под свои знамёна девять, а то и десять туменов. Да не те сейчас времена настали. С запада границу Тартарии постоянно терзали войска русичей, и туда отправлял Святовир все людские резервы. А последняя эпидемия чумы заметно истощила эти резервы. В самой столице после эпидемии едва ли четверть населения осталась. И сейчас не оправилась она от заразы пришлой.
Отправил Святовир послов в Кульджу, столицу Джунгарии, чтобы уговориться с южными соседями о мире и дружбе. Да не приняли джунгарцы доброй воли государя Тартарии. Всех трёх послов обезглавили, привязали трупы к лошадям, вложив отрубленные головы в руки несчастным, и к границе своей северной пригнали этот вестник войны неминуемой.
В дверь кельи просунулась голова Улады, правой руки Верховного волхва:
– Батюшка, замечены бесермены в окрестностях Асгарда!
– Много ли их?
– Пока сотню верховых узрели.
– Куда направились?
– Вдоль околицы посада проехались, но к храму так и не подступились. А потом опять к Иртышу поскакали да и скрылись с глаз.
– Ты, Улада, сильно не радуйся тому, что уехали бесермены. То разведка их была. Раз дорогу к Асгарду проведали, значит, скоро ещё пожалуют.
Улада мелко закивал головой:
– То и я кумекаю – не сотня, тысячи бесермен в гости скоро пожалуют, маракуши эдакие. Что делать будем, батюшка?
Сгрёб Вышеслав бороду в кулак, задумался на несколько секунд, молвил, наконец:
– Собери в трапезной к обеду всех главных волхвов храмов, да и старших тоже зови.
Оставшись один, Верховный волхв подошёл к оконцу своей кельи, из которого далеко-далеко просматривалась река Иртыш. Надо же, даже Чингисхан не посмел вторгнуться в Асгард Ирийский. Даже Тимур Хромоногий и тот лишь степной стороной прошёл, а ни в Асгард, ни в Грустину не посмел сунуться, потому как была у Великой Тартарии тогда сила несокрушимая. А сейчас какие-то кочевники, почуяв слабость дряхлеющей империи, решили попробовать её на зуб.
Вышеслав потёр ладонью грудь. Раньше и знать не знал, где у него сердце находится, а теперь расшалилось сердечко, не к добру это. Хотя может и пора уже болячкам проявляться, как-никак за девяносто лет уже ему. Но немощным он себя не считал. У волхвов и сто десять, и сто двадцать лет жизни – дело привычное. И каждый из волхвов, молодой он или старый, десятерых в сече стоит. Да ведь известно, что степняки всегда числом да нахрапом своим брали. Помаши палашом или саблей в окружении не двух-трёх, а десяти бесермен, не отмашешься.
