– Вы ни разу не назвали его Мишей…
Стасовский не сразу понял:
– Что?
– Но я понимаю, что особых дружеских чувств вы к Михаилу не питали. С чего бы?
Губы стали совсем колючими, хотя Геннадий то и дело пытался облизнуть их. Он понимал, что балансирует даже не на канате – на тонкой проволоке…
– Не питал, – подтвердил Стасовский.
Все равно этот сыщик с рентгеновскими лучами вместо глаз сумеет докопаться до всего, что скрыто в самых потаенных уголках его души, в этом можно не сомневаться. Глупо даже пытаться убедить его в том, что там не таилась ненависть.
– Но это не значит, что я убил его.
Следователь согласился:
– Не значит. И все же Венгровский мертв. И вы на эту минуту – самое заинтересованное в его смерти лицо.
– Вы хотите свалить все на меня и закрыть дело? Я знаю, как вы это проворачиваете…
– Из сериалов, конечно, – проворчал Логов. – Теперь же все разбираются в тайнах следствия, зачем мы вообще нужны? Как думаете, может, передать все дела домохозяйкам и отправиться на заслуженный отдых?
«Он пытается меня отвлечь, – догадался Стасовский. – Чтобы я расслабился и допустил оплошность. Именно так они и поступают, что бы он там ни говорил…»
Он проговорил, почти не слыша себя:
– У вас нет никаких доказательств, что я это сделал.
Именно в этот момент и постучали в дверь, и у Стасовского екнуло сердце. Это было необъяснимо, но почему-то этот стук показался ему сигналом самой судьбы: все будет хорошо, ты выкрутишься, парень!
– Секунду. – Логов легко поднялся и выскользнул за дверь, не позволив заметить, кто стоит за ней.
Голоса тоже звучали приглушенно, и один из них показался Геннадию женским. Но это не Марта вернулась, почему-то решил он. Был убежден, что его передернуло бы от звука ее голоса… Сцепив руки, он замер в ожидании и, когда Логов вернулся в кабинет, не смог удержаться, взглянул на него с мольбой.
– Продолжим, – голос следователя прозвучал бесстрастно.
И все же была одна секунда, сверкнувшая искрой, когда Стасовскому почудилось, будто он уловил отблеск надежды. Или он различил то, что ему очень хотелось увидеть?
* * *
Домой они возвращались куда позднее, чем планировали. Артур понимал: Сашка нервничает из-за того, что Никита столько часов в одиночку сражался с болезнью. И ему самому тоже было неспокойно от этого, но кто же знал, чем обернется цирковое представление?!
Несколько сообщений, отправленных Сашей, остались без ответа, и они оба утешались тем, что их одноглазый спит, оглушенный лекарством. Глядишь, болезни наскучит терзать тело, которое пребывает в иной реальности, и она уберется восвояси. Артур очень на это рассчитывал: Никита был нужен ему в деле, которое буквально час назад они квалифицировали как убийство.
Именно тогда в кабинет директора цирка, где Логов допрашивал Геннадия Стасовского, постучала высокая худая билетерша с длинным морщинистым лицом и извиняющимся тоном сообщила, что одна из зрительниц, побывавших на последнем представлении, хотела бы сообщить следователю нечто конфиденциальное.
– Вы ведь следователь? – уточнила она, устремив на Артура темный подозрительный взгляд.
– Он самый, – откликнулся Логов приветливо. – Артур Александрович.
По опыту он знал, что такие вот тетушки, которых обычно никто не замечает, порой сообщают самые ценные детали. Он поднялся ей навстречу:
– Простите, а вас как?
– Нина Васильевна. Голубева.
– Я рад. – Артур послал ей ту самую улыбку, которую приберегал для особых случаев.
