Остаток дня она провела всё так же за работой, дожидаясь бабушки с дедушкой. В мыслях мелькали то Остап с ратниками, то Богдан, то, совсем уж изредка, волколак из леса и капище с мертвецом. Одно приводило к другому. На душе глубокой лужей разрасталась тревога, засасывающая в себя всё хорошее и спокойное, к чему Яра привыкла за седмицу в гостях.
Дедушка с бабушкой вернулись на закате. Девица дождалась, пока они занесут покупки в избу, и, разливая для них похлёбку, торопливо завела рассказ о сегодняшних событиях. Старики заохали и переглянулись, когда она поведала им о ратниках. Ещё бы: княжеским слугам никогда не было дела до их деревни.
– Ох, завтра все судачить об этом начнут! – покачал головой дедушка.
– Того и гляди, придёт кто из соседей про тебя разнюхивать… – протянула бабушка и принялась шарить взглядом по избе. – Надо вещи твои получше спрятать, а то платье приметное. И из избы без надобности выходить не будешь, здесь по хозяйству управляйся.
Яра кивала, выслушивая её наказы. В словах бабушки не было ни капли растерянности, лишь твёрдость и желание во что бы то ни стало уберечь внучку от невзгод. Под такой уверенностью лужа горечи на душе начала потихоньку иссыхать. Но следующий миг всё испортил.
– Эй, хозяева! – послышался грубый голос со двора. – Открывайте!
ГЛАВА 7. Беги, глупая, и всем богам молись
GreenApelsin – Зверь
Яра переглянулась со стариками. Сердце заходило ходуном: ратники всё же вернулись. В избе повисло молчание, тяжёлое, словно все слова придавило камнем.
– Эй, хозяева! – повторился крик ратника, а следом – стук в дверь. Благо, что запертую.
– Иду-иду! – ответил дед и взволнованно взглянул сначала на жену, потом на внучку. – Кости старые, пока встану, пока открою, обождите!
Он намеренно шумно и медленно зашаркал ногами по полу. Бабушка не растерялась. Она поманила Яру к дальнему окну, которое выходило на задний двор, и отворила ставни. Последнюю седмицу старики привыкли закрывать их, чтобы по вечерам никто случаем или намеренно не увидел их внучку под светом лучины – только это и спасло её от взора ратников.
– Вылезай и беги в конец огорода, – прошептала бабушка, наскоро оглядев задний двор. – Там найдёшь деревянную лестницу, приставишь к забору и выберешься с участка. Переждёшь в лесу и вернёшься, когда ратники уйдут.
Девица кивнула. Дедушка закряхтел, закашлял, громко запричитал о плохом здоровье, заглушая звуки, с которыми внучка вылезала из мелкого окошка.
– Заснул что ли, старик? – послышался сердитый голос далеко за её спиной.
– Отворяю, молодцы, отворяю, – заверил дедушка, а бабушка тем временем захлопнула за Ярой ставни.
Девица осталась одна посреди тёмного огорода. Она почти вслепую принялась перебираться в конец участка, прячась от случайных взоров под разросшимися виноградниками. По пути она взглянула на сарай Богдана в надежде как и днём укрыться там, но на соседнем участке тоже послышался стук в дверь и зычный голос ратника:
– Открывай, хозяин!
Яра струхнула. Видно, чужаки решили обыскать и Богданову избу. Задерживаться во дворе было нельзя, она прошмыгнула в конец огорода, на ощупь нашла сколоченную дедушкой лестницу и перелезла через ограду.
Забор и ратники остались позади, но страх не унимался, лишь креп. Перед девицей разостлалось широкое, поросшее высокими травами поле. В темноте они походили на руки навей, которые манили к себе, а их шелест, смешанный с порывами ветра, напоминал шёпот нечисти. Спасибо луне, чей лик осветил округу – лишь под её ясным взором Яра решилась ступить на чёрное полотно поля. Раздвигая травы руками, она побежала к лесу. Природа требовала жертву за то, что девица ступила на её владения, и острой осокой разрезала ладони, напитываясь человеческой кровью. От избы до опушки было рукой подать, но то днём; а ночью нави охотились за всяким, кто решался выйти из дома, и задерживали девицу, цепляясь за лапти и сарафан. Она отмахивалась, устремляясь всё дальше, к спасительному лесу, чьи ночные объятия ей уже были знакомы.
