Но я все еще не признался себе, что человек, рядом с которым я сидел, был в конечном итоге преступником. Я был слишком захвачен остротой ощущений от наблюдения за жизнью гангстеров. В мирном пригороде, где я вырос, люди даже не мыли машины на улице. Передо мной было кино, ставшее реальностью.
Было еще кое-что, что помогало мне игнорировать спорную этику ситуации. Научные работники Чикагского университета, которые помогли изобрести науку социологию в те дни, когда она стала признанной научной дисциплиной, для этого отправились в самые грязные уголки города. Они стали знаменитыми благодаря их близким наблюдениям за бомжами, хаслерами, тусовщиками; они получили доступ к борделям, подпольным барам и прокуренным подсобкам, где политики творили свои дела. В последнее время я читал работы этих ученых. Так что, несмотря на то что я тусил с барыгами и ворами, в глубине души я себя считал просто хорошим социологом.
Улица, ведущая к Роберт-Тейлор-Хоумс, была забита старыми, побитыми машинами. Регулировщица транспорта, завершив свою утреннюю работу, стояла возле школы, облокотившись на капот машины, с таким видом, как будто прошла через войну. Когда мы проехали мимо, она помахала Джей Ти, как знакомому. Мы остановились перед многоэтажкой, в подъезде которой толпилась куча молодых людей, которые словно вытянулись по струнке, когда увидели машину Джей Ти. В отличие от проджектов в Лейк-Парк, почти заброшенных, в Роберте Тейлоре бурлила жизнь. Я слышал рэп, оравший из стерео. Люди стояли по сторонам и курили сигареты и, судя по запаху, марихуану. Периодически через редкую толпу проходили родители с детьми.
Джей Ти припарковал свой «Малибу» и пошел к дому широким шагом, как крутой ковбой, который важно заваливается в бар. Он остановился перед входом, оглядываясь по сторонам и выжидая, пока люди подходили с ним поздороваться.
Каждому подходившему молодому человеку Джей Ти благосклонно протягивал руку. Говорилось мало; большая часть коммуникации производилась посредством незаметных кивков, сигналов, известных всем, кроме меня.
«Когда придешь повидаться со мной, детка?» – крикнула одна женщина, а затем другая: «Покатаешь меня, зайка?» Джей Ти улыбнулся и отмахнулся от них, игриво похлопывая их маленьких детей по макушке, проходя мимо. Две женщины постарше в ярко-синих куртках с надписью ЖИЛИЩНЫЙ ПАТРУЛЬ подошли и обняли Джей Ти, спросили, почему он не приходит почаще. Джей Ти, очевидно, хорошо знали в этих местах, хотя я и не знал почему.
В этот момент кто-то вышел из подъезда. Он был очень жирным, примерно одного возраста с Джей Ти, и тяжело дышал. Его звали Керли, и – как будто издеваясь над моими стереотипами – он выглядел как вылитая копия Рирана из сериала What’s Happening!! Они с Джей Ти пожали руки, а затем Джей Ти показал мне жестом идти за ним.
«К твоей маме или к моей?» – спросил Керли.
«Мама на меня злится, – сказал Джей Ти. – Пошли к тебе».
Я поднялся с ними пару лестничных пролетов. Мы вошли в квартиру, обставленную диванами и парой откидных кресел, расставленных перед большим телевизором. Показывали христианскую передачу. На стенах висели семейные фотографии и картина с Иисусом Христом. По полу были разбросаны игрушки, а кухонная столешница была заставлена коробками хлопьев и печенья. Я чувствовал запах курицы с рисом на плите. На тусклом стеклянном столике лежали клубки пряжи и вязальные спицы. Эта домашняя сцена меня немного удивила, потому что я столько читал про нищету и опасность Роберт-Тейлор-Хоумс, про то, как дети бегали без присмотра и как район захватили наркотики.
