Скинул джонку и подмигнул с глазом:
«Вам сегодня не везло, мадамочка смерть?
Адью до следующего раза!»»
Конечно, такой неожиданный жаргон и воровская тематика произвели фурор. А Сельвинский прочёл (на этот раз с цыганским акцентом) ещё одно стихотворение:
«Нночь-чи? Сон-ы. Прох?ладыда
Здесь в аллейеях загалохше? – го сады
И доносится толико стоны? гиттаоры:
Таратинна – таратинна – tan».
Вполне возможно (точных сведений об этом нет), что Сельвинский читал и стихи о своём поколении, написанные в 1921 году («Двадцатилетние»):«Мы, когда монархии ухабы бахали,
«Мы, когда монархии ухабы бахали,
Только-только подрастали, но средь всяких «но»,
И нервы наши без жиров и без сахара
Лущились сухоткой, обнажены, как нож.
Это мы в контрразведках за дело – не дело
Слушали икотку и шейный хруст.
Это мы в Чека и в Особых отделах
Чёрной кровью смолили Русь…
Жгли, засекали, но слыли героями,
А теперь средь этих макинтошей и панам
Мы только уголовники, криминалоиды,
Рецидивисты, бандиты, шпана!
Товарищ! Довольно нам портняжить на верфях!
Бросьте вдувать в паровозы вой!
Подобру, по-здорову почините-ка нам нервы
И наладьте нас, как любой завод.
Чтоб мы научились смеяться и плакать
И хоть как-нибудь сжаться в гражданский круг.
Пускай обывателями, но не цепной собакой,
Которую науськивают на всякую икру!»
На фоне стихов, которые читали другие участники поэтического состязания (а многое из того, что тогда читалось, было публике хорошо знакомо), то, что прочёл Сельвинский, прозвучало неожиданно и очень по-новому.
Всю свою жизнь Илья Львович Сельвинский гордился той нелёгкой своей победой в поэтическом соревновании. Победой над самим Маяковским!
Но если вспомнить, как и для чего был организован первый подобный конкурс в феврале 1918 года, когда «королём поэтов» стал Игорь Северянин, можно предположить, что и на этот раз известные поэты просто решили немного подзаработать. Всю славу и «королевские» почести отдать безвестному стихотворцу, а деньги разделить между остальными участниками поэтического состязания.
К сожалению, документальных свидетельств, которые подтвердили бы или опровергли подобное предположение, нет. Но это не означает, что его вообще следует сбрасывать со счетов.
3 апреля в Пролеткульте состоялся диспут на тему «Футуризм сегодня», на котором Маяковский вновь зачитал фрагменты из поэмы «Про это». Когда вновь раздались реплики тех, кто не понял прочитанных строк, поэт сказал:
«Первое, на что я обращаю внимание товарищей, это на их своеобразный лозунг «не понимаю». Попробовали бы товарищи сунуться с этим лозунгом в какую-нибудь другую область. Единственный ответ, который можно дать: «Учитесь»».
И эти слова произносил поэт, который сам не желал не только учиться чему-нибудь, но даже книги читать.
А находившийся за рубежом страны Советов Сергей Есенин написал письмо одному из своих друзей. В нём речь шла об Айседоре Дункан (он называл её Изадорой). Ванька, которого упоминул поэт, это Иван Старцев:
«Изадора прекраснейшая женщина, но врёт не хуже Ваньки. Все её банки и зáмки, о которых она пела нам в России, – вздор. Сидим без копеечки, ждём, когда соберём на дорогу и обратно в Россию».
Илья Шнейдер:
«Для выезда в Москву нужны были деньги.
Айседора… отправилась к владельцу художественного магазина, большому поклоннику её искусства, и рассказала ему о заложенных картинах Каррьера. Тот купил их у Дункан по настоящей стоимости. Продана была также вся мебель из дома Айседоры на Rue de la Pompe, 103…
