– Да, видимо, бог здесь – я! – крепкая ладонь грохнула по столу. – Поэтому «Точка зрения» еще не превратилась в убожество, несмотря на ваши старания! – его взгляд метнулся к фотографии улыбающегося президента МВФ, а Игнатов снова стал пунцовым. – Мне нужен материал, который переплюнет засранцев из «Дельца». Или откуда они там? – еще один взгляд намертво пригвоздил Игнатова к креслу.
Мазуркевич прижала к плоской груди сухонькие лапки и испугано заморгала. Сотрудники притихли и молились, чтобы их не зацепила вспышка ярости. Босс слыл строгим, но справедливым. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: он не на шутку осерчал.
Женя покорно слушала вместе со всеми, как раздухарившийся Петушков завел пластинку о профессионализме, долге, бездарности и высоких целях. Понятно, лекция читалась, чтобы отвести душу. Она сочувствовала шефу, и ей хотелось придушить тупоголовую Мазуркевич, которая не понимала, когда и какой тон уместен.
Выговорившись, Петушков в расстройстве замолчал. Наступила тишина, нарушаемая лишь чириканьем воробьев за окнами да приглушенным гулом машин на улицах вечерней Москвы.
– Ладно, – мрачно подытожил он и уставился на свои холеные пальцы, – давайте к текучке. Что по финансовым рубрикам? И да, Сеня, заскочи ко мне после летучки. Покумекаем над твоим вице-президентом. Не было важных планов?
– Ничего срочного. Разумеется, зайду.
Женя отметила, что голос Семена Колесникова был ровным и спокойным. Будто не обрадовался, что его материал пойдет на первую полосу! И словно не переживает из-за сорвавшегося свидания (лично слышала, как ворковал по мобильному о встрече в восемь вечера). Впрочем, известно: когда начальство спрашивает, нет ли у тебя планов – это риторический вопрос. Если хочешь, чтобы твои публикации выходили в «Точке зрения», да к тому же – были гвоздем номера, по умолчанию нет иных планов, кроме этого.
Женя числилась в издании простым корреспондентом, и ее фамилия была не Колесников, а Мельникова. Поэтому она могла позволить себе планы и каждую пятницу виделась с лучшими подругами – Машей и Леной – в кофейне в центре города.
С работы до места встречи на Кузнецком мосту было две остановки метро. В хорошую погоду Женя любила прогуливаться пешком, но сегодня разбор полетов затянулся, и она опаздывала. На мобильном обнаружились пропущенные вызовы от Маши. Перезвонив, она услышала бодрое приветствие:
– Где шляешься, мать? Какого дьявола игнорируешь звонки?
– Пардон муа, Мусик. Летучку задержали. Но в следующий раз, конечно, прерву ор Петушка, чтобы побеседовать с тобой.
– Что, наконец-то уволили?
– Прекращай глумиться, а то приеду и съем твои пирожные!
– Если будешь залипать в редакции, то не успеешь. Я сегодня ненадолго.
– Что так? За полярным кругом обнаружили эдельвейсы и твой НИИ перебрасывают защищать процесс фотосинтеза?
– Откуда узнала?
– Профессионалы не выдают источники информации.
– Ладно, переживу. Через сколько прилетишь, мой маленький Вжик?
– Десять минут – и я у ваших ног.
– Отлично. Лелька сохнет от тоски по тебе. Так что поторопись!
Женя, Маша и Лена были ровесницами и познакомились благодаря факультетской тусовке. Со временем они стали не разлей вода, а их настоящие имена вытеснили ласковые прозвища. Женя получила при дружеском крещении имя Вжик – за энергичность и неугомонность. К Маше приклеилось незатейливое Мусик. А Лену еще в школе прозвали Лелькой, и теперь реальным именем называли разве что родители и начальство.
