Глаза, устремленные на улицу. Жизнь Джейн Джекобс - страница 44

, желая отметить свой пятидесятый выпуск, попросили авторов, которыми восхищались, ответить на этот вопрос. Джейн ответила незамедлительно. Рассказав историю о «пудингстоуне», о которой мы упоминали выше, она описала и другие геологические радости в своей жизни: скрантонский антрацит, тротуары из сланцевой плитки, известняк, украшавший наружную стену местной библиотеки, мраморные полы внутри. «Вся история, спрессованная в них», – писала она, превращается в «замечательную песню» с рифмами из геологических периодов: «Кайнозой – мезозой… Палеоцен – эоцен…» Короче, она могла стать геологом.

А может, продолжи она обучение, она поступила бы в 1938 году в Колумбийский университет на палеонтолога. «Когда я, наконец, переросла мои обиды на школу и пошла на занятия в университет – как здорово, что они мне нравились! – то сначала я увлеклась геологией, что затем привело к палеонтологии, что затем привело к зоологии, что затем привело к химии и эмбриологии».

Курс по геологии проходил во вторник и пятницу по вечерам по адресу: улица Скермерхорн, 401, в кампусе Колумбийского университета на Морнингсайд-Хайтс, куда надо было долго ехать на метро на север от Вест-Виллидж[231]. Предметом, разумеется, были горные породы, их происхождение и структура, как они меняются под воздействием ледников, извержений вулканов и землетрясений. Классные часы этого и второго курса, на который Джейн пошла в следующем семестре, дополняли полевые исследования в субботу вечером. Одно из них прошло на Кротон-Пойнт, полуострове на реке Гудзон к северу от Нью-Йорка. Там, на участке берега шагов в пятнадцать длиной, она увидела геологическую аномалию под названием «глиняные собачки»[232]. Это природные скульптуры, твердые почти как камень. Джейн запомнила необычайное разнообразие их форм, от «нежно изогнутых и удивительных в своей простоте до фантастически-вычурно-восточных».

В отличие от всего, что она изучала в средней школе, ее занятия по геологии вдруг пошли; она получила высший балл за оба курса. Практически это была история возвращения Джейн к учебе. Официально она не была студенткой Колумбийского университета, входящего в Лигу плюща, основанного в 1754 году и конкурировавшего с Гарвардом и Принстоном, а находилась в системе дополнительного образования, или общеобразовательной подготовки[233]. Джейн изучила каталог курсов и выбрала все, что хотела. Потому что она могла, и это прямо в нем утверждалось, черным по белому: «Все курсы открыты для мужчин и для женщин. Взрослые слушатели могут выбрать любые лекции и семинары». Джейн, конечно, это понравилось.

По большей части занятия проходили в послеобеденные и вечерние часы, на них учились тысячи ньюйоркцев. Джейн могла посещать университетскую библиотеку в Саут-холл, открытую по будням до 10 часов вечера. Вероятно, она покупала книги в университетском книжном магазине на углу Бродвея и 116-й улицы, рядом со входом в метро. Учащийся, записавшийся на курсы, которые «стоили» более восьми кредитов, должен был пройти консультацию в деканате; Джейн взяла 15 кредитов в первом семестре и прошла их за два года. На следующий год она пошла на курс «История правовых институтов» (кажется, он единственный доставил ей неприятности), курс по антропологии под названием «Доисторическая Европа»; взяла экономику, зоологию, еще географию и, вероятно, весьма дотошное погружение в химию с лекциями по вечерам вторника и пятницы, после которых шел час семинара и три часа лабораторных работ. Джейн получила А+.