– Это ваша пьеса… Поздравляю, мне брат рассказывал. А откуда вы знаете, что я должна была быть?
– Так Азраил сказал, он все высматривал вас в зале… – В голосе Солы начинали проступать нотки боязливой неуверенности. – Что-то случилось? – почти выдохнула она в трубку.
– Да нет… – Заретта не знала, что говорить. Отчитываться перед чужим человеком было до крайности странно, но в то же время она чувствовала себя сейчас одиноко, и ей очень хотелось с кем-нибудь поделиться переполняющими ее эмоциями. Книга лежала рядом на столе, и вот уже который час мозолила глаза, а если Заретта закрывала глаза, книга вставала и перед закрытыми глазами.
Тишина в трубке, казалось, накалялась. Наконец, слезливый голос Солы произнес:
– Что же случилось? С вами все в порядке? – Она громко всхлипнула.
– Нет, нет, все хорошо… – смутилась Заретта. Она не любила долго рассуждать, порывистый характер часто подсказывал ей будущие действия, так что спонтанное принятие решений было Заретте свойственно. Она словно ставила шах и мат, говоря: «А давай-ка вот так, и думать пока не будем». Так и сейчас, еще не успев все взвесить, Заретта вдруг предложила:
– Сола, а приезжайте ко мне, я давно хотела познакомиться с кем-нибудь из друзей Азраила.
* * *
– Как быстро ты сориентировался, – пальцы Руфуса начали дальше перебирать по клавишам, звуки были растерянными. – Раскрылся и теперь хочешь играть на расстоянии?
Верти его расслышал, но отвечал вошедшим:
– «У меня просто есть вопросы, на которые я желаю найти ответы», – произнес он возвышенным тоном.
– Какой колорит, какие краски! – в голосе Гордаса почувствовалась откровенная насмешка. Он зааплодировал.
– Что ты будешь делать без сцены? – спросил Хэпи холодно.
– Он будет писать мемуары… – предположил Гордас.
После минутной паузы Верти произнес:
– Я не ухожу из театра. Теперь я буду служить не только искусству, но и… – голос его затих на недоговоренном слове, как длинная мелодия, что в конце угасает, отдавая последним аккордам еле слышимый звук. – Мне это интересно, я не слепой фанатик, я лишь хочу разобраться.
Руфус, ничего не говоря, только покачал головой, уткнувшись в отсутствующие на отложной полочке рояля ноты.
* * *
– Что же это я… – Заретта нервно ходила по комнате. – Теперь она подумает, у Азраила сестра сумасшедшая. Она и согласилась прийти, наверное, только потому, что очень уж интересно взглянуть на сумасшедшую сестру гениального актера. А, может, она и вовсе не придет, посмеялась…
В дверь позвонили. Заретта открыла, на пороге стояла девушка в красивом, облегающем, длинном платье, в руках ее была корона:
– Сола, – представилась она.
– Заретта, – проговорила смущенная хозяйка. – Она до сих пор не знала, что ей делать и как себя вести. Все разрешилось, само собой. Сола без приглашения буквально впорхнула в открытую дверь. Копна шоколадных волос и легкая походка навевали мысли о лете и бабочках.
– О, как тут… давай, кстати, на «ты» … как тут у тебя просторно. А я так устала от этой театральной суеты, прямо-таки еле вырвалась. Зрители, овации, поздравления… – она вдруг осеклась.
Заретта все еще стояла на пороге собственной квартиры.
– А чего ты там стоишь? Я, если честно, тебя не такой представляла.
– Почему? – заинтересованно спросила Заретта, понемногу догадываясь о причинах столь раскованного поведения гостьи.
Сола словно поняв ее мысли, проговорила чуть слышно:
