– А я-то тут причём? Ну, знаете ли.
Шанни смерила Билла уничтожающим мужскую самоуверенность взглядом и отвернулась, обращаясь к Иннан:
– Интересно, сколько той статуе из пустыни?
– У них время по-другому считают. – С неожиданной сдержанностью ответила Иннан. – Кажется.
Почуяв, что гнев иссяк, Энкиду мигнул Биллу. Тот не сразу сообразил, и Энкиду, кашлянув, предложил почитать чего-нибудь вслух. Шанни ответила насмешливым зевком и оживилась.
– Расскажите лучше, куда это вы подевались, когда мы с Иннан выполняли наш гражданский долг? Мы отправились в деревню, с корзинками, полными пирожков и цитатников сира Мардука, а вы-то где пропадали?
Девицы обратили внимание на то, что переглядов не последовало. Билл глубоко задумался, потом обратил в стену туманный взгляд, переполненный враньём.
– Там и сям.
Ас расширил географию, добавив:
– Предприняли небольшую вылазку в глубь территории.
– Ах, вылазку. И что же вы искали? – Спросила Иннан.
Энкиду увидел, что оба товарища бросили сдвоенный, но с отчаянием на двоих взгляд в сторону его джинсов, которые он как раз перемещал поуютней.
– Цели особой не было. Показывал им сидки. Тропки… Учил следы различать, хотя куда там. Тщетно. Этим обормотам, что синица, что пантера.
Шанни едва дослушала щебет.
– Ну, и, помимо того, что вы оставили свой генетический код на местности и распугали синиц, вы встретили кого-нибудь?
Они ответили наперебой:
– Нет, никогошеньки.
– Ничего существенного…
– Эти слабаки выдохлись на полдороге…
Когда хор умолк, Шанни задумчиво спросила Иннан:
– Процент?
– Думаю, как всегда – около ста. Но в чём-то они не лгут.
– Ну, вот, ну, как это?
– Знаете ли…
– Жить, подозревая… – Добавил Энкиду. – Что за скука. Этак и на солнце будешь с сомнением смотреть.
Громко затрещали угли в камине. Ас, на которого почему-то все посмотрели, сказал, что-то про топливо, которое никуда не годится.
– Завтра я пригляжу, чтобы всё было в порядке.
С тем и разошлись, без особой охоты – из натопленной гостиной в холодные коридоры. Даже девицам, которых ждали наполненные блаженным душистым воздухом покои, неуютно стало.
Наутро слуги, как пообещал Ас, справились с камином. Уже к полудню обод огня, кровавого и жаркого, опоясал комнату ровным квадратом, и никакой стрельбы угольками. Сердце замка оттаяло, но зима набросилась на полуостров со страстью.
Белая высокая мебель зимы заполнила гигантский холл долины, и любимые холмы Энкиду осели, как пироги без пригляда.
Деревня, выглядевшая молчаливой иллюстрацией, на которую опрокинули молоко, заставляла их отводить взгляды и спотыкаться.
– Они же погибнут. – Пролепетал Билл.
Шанни оборвала его:
– Не тремти. Мало ты знаешь о Хорсах.
Тем не менее, воспользоваться случаем и разузнать побольше Бильга сир Баст не поспешил. Он ни разу не был в деревне. Объяснить такое малодушие он не мог, а расспрашивать девиц не смел – боялся ли услышать что-нибудь поражающее в самую душу….ага, ну, точно – это самое, боялся.
Но издалека кидать трусоватые взгляды его большая тёплая душа всё же решалась. Карие глаза Билла, такие ясные под тяжёлыми грозными веками, туманились от стыда, и он уводил их и прятал взгляд в кучевых облаках, нависающих над замком или среди чёрных дуэлянтов-деревьев, укоряющих Билла своим строгим видом. Превратись одно из этих деревьев в мужчину, разве стало бы оно уклоняться от участия в жизни своего народа?
