Билл посторонился, не желая мешать официанту, и даже сделал движение, чтобы придержать поднос. Уважал физический труд.
Два портрета по обе стороны комнаты в полутьме осветились, когда открылась и закрылась дверь. Справа отцовский, слева портрет леди Сунн. Ничего удивительного – приём-то неофициальный. Здесь царствовала правда, и дама удивительной красоты на портрете должна была засвидетельствовать гостям, что династия не прекратила своё существование.
Билл ответил на усмешку матери, которая смотрела с портрета.
«– Билл, я никогда не доверяла белым. Поэтому отстань от меня. Поступай, как тебе подскажет твоё чёрное сердце».
Он сказал:
– Удивительно, как стираются детские воспоминания… мама уверяет, что я сорвал цветок с главной государственной клумбы, но мне приходится уповать на её, всем известную, правдивость.
– Она тебе позволила?
– Ещё чего. Она просто сказала, что это – преступление и отвернулась.
– Это та клумба под цвет государственного флага в сердце нашей Родины?
– Угу.
– И ты не помнишь? Не помнишь, как совершил преступление?
– Ну, я тебе гений, что ли, помнить. Я себя помню с более основательного возраста.
– Сегодняшнее утро помнишь?
– Не очень. Я был после вчерашнего. И потом, кто помнит в точности, как совершил преступление?
– В самом деле.
– Взять папу, к примеру.
– Не стоит, так как его величество можно взять только за скипетр, а это и тебе не простят.
– Мама, пожалуй, слишком придирчиво ко мне относилась. Я у них единственный…
Если бы у тебя был брат…
– Брат? Прости, сир Александр, но вот уж от чего упаси меня. А то бы я боялся, что у меня вторая голова вырастет, как у той кукурузы, которую вывели, чтобы предотвратить голод на планете.
Ас задумался.
– Ну, да… если бы он был такой, как ты…
– Это оскорбление?
– Нет, ну, что ты. Ты ведь такой…
– Да, да, да?
Ас был не из тех, кто уходит от ответа. Он просто не ответил, но зато не без вызова ответил на взгляд Билла.
– Нибиру не такая уж большая планета. – Наконец, сказал он.
– Так и знал, что это оскорбление. Хочешь сказать, что два отпрыска с тираническим набором хромосом сделали бы что-то дюже нехорошее?
Ас посмотрел на покрутившиеся пальцы Билла.
– Это вот пустяки. – Наконец, ответил он. – Гораздо хуже, если бы они сделали что-нибудь…
– Хорошее, да?
– То, что они считали бы хорошим.
Билл вздохнул.
– Жаль, что Эриду больше не наша колония. Тогда бы на всех места хватило. Можно было бы придумать что-нибудь этакое, миленькое, чтобы ветер засвистел у всех в ушах, и Предки спустились бы с небес.
– Никакие предки ни с каких небес никогда не спускались.
– Понимаю. Но всё же…
Билл задумался.
– Это правда, как ты думаешь, что колонисты использовали каких-то древних существ для создания человека? У них были лаборатории вроде средневековых замков… что с ними стало? Я читал, взрывы не затронули часть территории. И если там…
Ас быстро оборвал:
– Предпочитаю не гадать, что могли натворить нибирийцы, утратившие страх Божий.
– Ну, Господь тут ни причём. Думаешь, Вечные не последовали за ними со своими фонариками, чтобы светить в глаза, и вёдрами, чтобы в них окунать утративших страх?
Ас ухмыльнулся.
– Тебе бы не помешало умыться после вчерашнего.
Билл посмотрел на него внимательно, и резко обернувшись, выхватил сыгравший что-то металлическое поднос у совершенно запарившегося официанта.
– Тысяча извинений. Моя смена, дружище.
И, подняв поднос повыше, поманил взглядом Аса. Долговязый шагнул и толкнул перед ним створки двери. Билл на секунду прижмурился от света разных блестящих видов, заполнявших зал сверху донизу и, перенеся тяжёлый поднос на левую ладонь, правой потёр глаза.
