Феермант с наслаждением прикрыл глаза, чувствуя, как уходит усталость.
– Делай, как знаешь, Очури. А что с Валентином? – поморщившись, спросил он, словно воспоминания об инфанте причиняли ему сильную боль.
Ловкие пальцы Очури перебежали на виски короля, и появившаяся у него на лбу вертикальная морщина тут же исчезла.
– Я постараюсь облегчить его страдания, – низким манящим голосом пообещала Очури. – Но… вам нужен здоровый сын!
– Сделай так, чтобы роды у Элеонор прошли благополучно, – сонно велел Феермант. Женщина холодными равнодушными глазами смотрела на пламя в камине.
– Да, ваше величество. Конечно.
Пальцы Очури легко нажали на несколько точек на голове и шее Феерманта, и король мгновенно уснул.
– Будьте уверены, я сделаю все, что нужно, – сквозь зубы процедила женщина и покинула королевские покои, взметнув напоследок целый ворох ярких отблесков от своих браслетов.
Снегопад продолжался весь день. На горы быстро наползли сумерки, а за ними сразу пришла ночь. В землянке царило безмолвие. Лис дремал у порога, ворон – на окне. Медведь, потрясённый видением, показанным Ирве, угрюмо чинил силки, в то время как его гостья, по молчаливому согласию хозяина, перебирала запасы еды. Когда совсем стемнело и единственным источником света остался только огонь в печурке, женщина взялась за приготовление пищи. Ворон с готовностью склевал подпорченные зерна пшена и гречихи, лис же от предложенной сморщенной морковки деликатно отвернулся. Поскрёб лапой у входа: отпустите, мол, на охоту. Ирве ласково провела рукой по его густой шубе и отворила дверь, с наслаждением вдохнув запах морозной свежести и снега.
Медведь нахмурился: ему не нравилось то, с какой лёгкостью животные привыкли к женщине. Не нравилось ему и то, что ей нашлось место в его тесном жилище, что ее присутствие и вправду не обременяло – будто ещё одна тень неслышно скользила по убогим стенам. Приготовленная ею похлёбка приятным ароматом дразнила ноздри; отведав, Медведь признал – вкусно.
– О какой награде ты говорила утром? – прервал молчание охотник.
– Ты все видел сам, – кратко ответила Ирве.
– Это богатство твое?
– Нет, но я имею право распоряжаться им по своему усмотрению, – с достоинством произнесла женщина.
– Ты сказала, что твоей родины больше нет. Как же ты доберёшься до сокровищницы?
– В этом мне поможешь ты, – просто ответила беглянка. – Мы дождёмся, когда сойдет снег, и войдём в хранилище.
Медведь расхохотался.
– Женщина, ещё утром ты умоляла меня не прогонять тебя, а вечером уже отдаёшь мне приказы?
– Я знала о тебе и раньше, – задумчиво промолвила гостья. – Просто сразу не догадалась, что медведь из моего видения – это ты.
Охотник вздрогнул от ее слов – откуда она узнала его боевое имя?
– А после боя я все поняла, – туманно пояснила женщина. – Птица над твоей головой, – Медведь глянул на ворона. – Нет, не эта, – сказала Ирве, проследив за взглядом охотника. – Птица смерти, верно? Я видела ее. Видела и медведя в твоём обличье. И обо всем догадалась. Если ты пойдёшь со мной по весне, то, клянусь, получишь свою награду.
– Что это за место? Куда надо идти? – недоверчиво спросил охотник.
– Я пока не знаю, – призналась женщина. – Здесь, наверху, все иначе, и нет тех ориентиров, к которым я привыкла. Пять лет я блуждала по земле, но теперь нащупала нить.
– Ты странно изъясняешься. У нас бы сказали, что ты безумна.
