– Именно! Скажи, пожалуйста, какие у него нынче религиозные воззрения?
– Нынче? Разве он сам тебе не сказал? – хохотнул Грачевский.
– Какие были воззрения? – невозмутимо уточнил Мышкин.
– А на кой тебе дьявол?
– Вот у меня тут написано: не вскрывать негра, вера у него такая. А какая?
– Да тебе-то что? – удивился Грачевский. – Не хочет покойник, чтоб его трогали, значит, не трогай. Не все ли нам равно – католик он, мусульманин или африканский колдун?
– Он-то сейчас ничего не хочет, – не согласился Мышкин. – Наверное, и против вскрытия возражать не стал бы.
– Дима, не хулигань! – посоветовал Грачевский. – А вдруг он из каких царьков? Или королевской семьи?
– А разве в Сомали королевство? Или в Конго?
– Какая разница, что там в Сомали! Вдруг у него родственники колдуны какие-нибудь. Превратят тебя в зомби и никого в жизни тебе больше вскрывать не придется. Самого вскроют. Из любопытства.
– Он завещание оставил? Нотариуса вызывали? – продолжал допытываться Мышкин.
– Ты вторгаешься в область, лежащую за пределами твоей профессии и служебных обязанностей, – охладил его Грачевский. – Завещание и прочее – дело юристов. А мы знаем одно: не хотел мужик, чтоб его резали – лучше от греха подальше. Еще засудят нас потом. Или международный скандал вызовешь.
– Как это для меня ни печально, но ты совершенно прав, – вынужден был согласиться Мышкин.
В открытую дверь просунулась клюкинская борода.
– Из консульства приехали, – сообщил он. – Забирать лилового.
– Негры?
– Нет, двое белых. Русские.
– Отлично! Зайди сюда, – приказал Мышкин. Он плотно закрыл за Клюкиным дверь и тихо сказал: – Толя, все-таки я не могу упустить такой случай.
– Ой, шеф, боюсь… – зашептал Клюкин. – Эти негритянские вуду… Они такое наколдуют!
– Я, чтоб ты знал, абсолютный атеист! – решительно заявил Дмитрий Евграфович. – Скажи, чтоб полчаса подождали. Все сделаю аккуратно. Мне всего пяток срезов надо. Никакой вуду не заметит.
Он справился за восемнадцать минут.
– Вскрытие я не делал, брюхо не вспарывал, крышечка в черепе совсем маленькая, сам и зашил – красота, никаких подозрений не будет. По крайней мере, сегодня, – сообщил он Клюкину, укладывая стекла со срезами в ящик стола. – А ты вообще ничего не видел. Или все-таки видел?
– Не видел, – подтвердил Клюкин.
– Вот за это я тебя и ценю, – похвалил Мышкин, перелистывая историю болезни и бегло просматривая.
Ничего интересного. Правда, на странице назначений глаз машинально отметил что-то. Пролистав историю почти до конца, он вернулся к той странице, где что-то такое мелькнуло. Вот оно: «indеx-m». Пора наконец, выяснить, что это за индекс.
Негра унесли два здоровых мужика с перекошенными мордами. Оба так и шныряли глазами по сторонам, верно, ждали нападения мертвецов. Мышкин сладко потянулся и снова взялся за статью.
Но, в голове непонятно откуда всплыло: «Конечно… конечно, древнеегипетские жрецы… так, жрецы… служители культа Ра – Бога Солнца… А при чем тут Бог солнца? Нет, запишем фразу, она вообще здесь безо всякого смысла, но записать надо…» И тут в мозгу у него словно кран слетел с резьбы – хлынул поток информации. Мышкин схватил карандаш, стопку бумаги и на полном автомате стал быстро записывать начало доклада о солнечной активности.
– Немножко интрижки подпустим, – бормотал он, принимаясь за десятую страницу. – Кто сказал, что научные тексты не могут быть такими же увлекательными, как детективы? Еще как могут… потому что самая настоящая драма в жизни только одна – драма идей. Ну, что там получилось?
