Год без тебя - страница 16

Мы с тобой. От этих слов во мне нарастает чувство вины. Мне совсем не хочется, чтобы Рэн торчала в школе только потому, что я не способна войти в кабинку фуникулера. Этой вылазки вообще можно было бы избежать, не будь она такой участливой. Теперь мне придется сделать над собой усилие и потерпеть. И если я не справлюсь, то все закончится истерикой.

Перед нами маячит кабинка фуникулера, и моя решимость тает. Чем ближе я к обрыву, тем больше кажется расстояние между нами и городком внизу. Плюсы: мы можем беспрепятственно пересечь ущелье между горами, тем самым срезав путь по опасному серпантину и избежав паники, которую этот самый путь непременно бы вызвал. Я смогу притвориться нормальной, и кто-то в это даже поверит. Минусы: мы окажемся запертыми в ловушке – ну уж нет. Больше ни за что в жизни.

Гектор встает в дверях кабинки и жестом приглашает нас внутрь.

– Дамы вперед.

Я оглядываюсь на Рэн, но она занята – вписывает наши имена в журнал учета отбывающих. Мне ничего не остается, кроме как войти в неподвижную кабинку. Фред шагает внутрь следом за мной. Я открываю дальнее окно как можно шире. Четырехдюймовая щель и глоток заиндевелого воздуха избавляют меня от тревожной одышки, но я чувствую, что руки начинают дрожать.

Я должна выбраться отсюда.

– Погоди, Гек, – взволнованно говорит Рэн, протискиваясь мимо него в капсулу из стекла и металла в тот самый момент, когда я разворачиваюсь к выходу. – Кара, ты…

Безразличное пиканье обрывает ее на полуслове. Гектор вошел внутрь, заблокировав двери, и я чувствую, как кабинка, вздрогнув, отчаливает от станции и, покачиваясь, плывет над черной бездной. Дребезжание механизма просачивается сквозь мои ступни и отдается во всем теле.

– Что? – спрашивает Гектор, и беспечность в его лице сменяется настороженностью. Может, он видит, что мне страшно, а может, и нет. Так или иначе он понимает, что что-то не так, когда Рэн торопливо открывает второе окно. Он что-то говорит, однако я не слышу слов – губы шевелятся, но такое чувство, будто кто-то выключил звук.

Я смотрю влево, вправо, под ноги. Мы плывем, парим в высоте, затем пауза – и мы проваливаемся вниз.

Вот и все. Мы все умрем.

Одновременно происходит сразу несколько вещей. Рэн плюхается на сиденье и отодвигается, чтобы я могла сесть рядом с ней. Фред садится напротив. Я засовываю ладони под бедра, чтобы никто не заметил, как у меня дрожат руки.

– Фуникулеры – это все равно что поезда или трамваи, – говорит Рэн, – только в воздухе. Я вообще-то никогда не ездила в трамвае, но слышала, что это примерно то же самое.

Перед глазами все плывет, но я замечаю многозначительный взгляд, который она бросает на Фреда.

– Да, – послушно подтверждает Фред, повинуясь Рэн, но я не слышу уверенности в его голосе.

– А ты ездила, Кара? – спрашивает Рэн.

Я закрываю глаза, цепляясь за реальность. Я не застряла в закрытом пространстве. Я не вишу головой вниз.

– Я вот сомневаюсь. Большинство американцев такие ленивые, что, даже приехав в «Старбакс», из машины не выходят. А чтобы прокатиться на трамвае – это ж нужно еще до остановки пешком дойти, – протяжно говорит Гектор своим низким голосом, и у меня сами собой распахиваются глаза. Он все стоит и равнодушно смотрит на нас свысока.

Я награждаю его таким многозначительным взглядом, что он хохочет, и атмосфера в кабинке меняется. Сгущавшийся вокруг меня мрак рассеивается и уползает обратно в ту тьму, из которой явился. Я расслабляюсь и вытираю ладони о джинсы – дрожь ушла.