Год брачных союзов - страница 2

 – воскликнула миниатюрная англичанка и уставилась на Трудхен так, будто увидела привидение. – Труди, что ты натворить?

Стоящая у туалетного столика Трудхен налила себе стакан воды и стала на все лады полоскать горло, размахивая при этом обеими руками.

– Не трогайте меня! – кричала она, сплевывая. – Мне нужно ее достать – я умираю – о боже, боже, боже! Постучите мне по спине, мисс Нелли, и ты тоже, Дикта, я проглотила летучую мышь! Дайте мне еще воды…

– Нет, молока! – возбужденно выпалила мисс Нелли. – Горячее молоко! – Она подскочила к колокольчику со шнурком и принялась звонить. – Молоко! Очень горячее! Оно убить животное!

Звонкий звук колокольчика поднял на ноги всех. В особняке стало шумно.

Тут испугалась и Бенедикта. На такое она не рассчитывала. Дело могло кончиться для нее домашним арестом.

– Да не кричи ты так, Трудель! – вмешалась она. – Нелли, ради бога, прекрати трезвонить! Это была всего лишь клубника.

– Нет! – проскрипела Трудхен и снова схватила стакан воды. – Я чувствую его – это все-таки был жук, он ползает в желудке, он хочет наружу!

– Принесите горячее молоко! – велела мисс Нелли через открытую дверь двум горничным, явившимся на зов. – Много горячее молока, ведь там…

– Ерунда! – перебила Бенедикта, которая тоже выбралась из кровати. – Это была просто шутка! Я засунула в рот Трудхен ягоду – вон остальные лежат! Не надо сходить с ума!

Дверь в спальню резко распахнулась, и вошла фрау фон Тюбинген, все еще в ночном чепце и широком шлафроке из выцветшего синего бархата.

– Ради бога, дети, – пробормотала она, – в чем дело?

Трудхен села на стул, плача и продолжая сглатывать. Бенедикта выглядела крайне расстроенной, а мисс Нелли удалилась в свою комнату. На вопрос никто не ответил.

– В чем дело? – повторила баронесса. – Трудхен, дитя, почему вы в слезах? Бенедикта, что случилось?

Обе девушки понурили головы. Фрау фон Тюбинген начала терять терпение. Она подозревала, что Бенедикта снова учинила какую-то шалость.

– Мисс Нелли! – позвала она громко. – Я хочу знать, что это за спектакль! Вы наверняка все слышали!

– Так точно, фрау баронесса, – ответила Нелли из соседней комнаты. – Фройляйн Труда решить, что проглотить жука, но оказаться, что это не так.

– Это была просто ягода клубники, – очень тихо добавила Бенедикта. – Мамочка, я пошутила, ведь Трудхен всегда спит с открытым ртом…

К счастью, в этот момент в коридоре этажом ниже раздался звучный удар гонга, отчасти заглушивший нотацию, читаемую матерью, но лишь отчасти. Можно было разобрать, что она думает о шутке Бенедикты и как совершенно справедливо осуждает ее поведение с позиций хорошего воспитания, данного девушке из благородной семьи. Юной даме из такого дома не пристало засовывать в рот спящему человеку клубнику, не говоря уж об опасности попадания не в то горло, если подобное действие произведено без должной осторожности и аккуратности. Однако же в случае Бенедикты взывать к здравому смыслу и женской мудрости бесполезно, поскольку она все никак не повзрослеет. А самое главное, какой скверный пример она подает обоим своим братьям!

Нашпигованная иностранными словами речь была долгой и произносилась самым строгим тоном, однако в ней то и дело проскакивали тихие нотки беспокойства. Бенедикта, поначалу, скривив рот, сидевшая на кровати с прямой спиной, с каждой фразой становилась все меньше, съеживалась и, наконец, забралась под одеяло, что стало для мамы знаком сожаления о содеянном и раскаяния. Закончив отчитывать дочь, она повернулась к Трудхен, только теперь заметив детали ее ночного туалета: отруби на лице, перчатки и папильотки, вызвавшие у нее возмущение, поскольку аптекарскую дочку она почитала за оплот благодетели и хорошего воспитания. Однако женщина ничего не сказала: за дверью комнаты стало шумно. Оттуда доносился громкий голос барона Тюбингена, также желающего знать, что вызвало крики в комнате девочек, успокоительное бормотание старого графа Тойпена и улюлюканье разбуженных мальчиков, подражающих индейцам.