Молодой человек поспешно посмотрел на серебряные карманные часы, лежащие на стуле рядом с кроватью. Семь часов! Хозяйка снова проспала! Но нет, в ту же секунду раздался громкий стук в дверь и грудной голос фрау Мёринг:
– Герр Фрезе! Герр Фрезе, уже семь!
– Спасибо, фрау Мёринг! – прокричал тот в ответ. – Я встаю!
Он вскочил и начал умываться и одеваться. Много времени на это ему не понадобилось. Однако все происходило так тихо, что хозяйка, занятная глажкой в крошечной кухне напротив, удивилась: обычно герр Фрезе при этом распевал веселые студенческие песни или насвистывал.
Фрау Мёринг была честной вдовушкой с великим, пусть только по ее собственному мнению, прошлым. Ее муж, игравший героев в водевильном театре Патцко, почил в бозе несколькими годами ранее. Он был видным мужчиной, красивым и статным, особенно когда натягивал высокие сапоги, и к тому же совершенно чудесно выговаривал звук «Р». Однако как-то раз во время воскресного послеобеденного представления пьесы «Кетхен из Гейльбронна» на голову актеру свалилась кулиса, после чего он заболел и как-то утром больше не поднялся. Для горюющей вдовы потеря стала тяжелой. Она была суфлершей в том же театре и время от времени заменяла заболевших актрис, исполняющих незначительные роли. После смерти супруга женщина впала в немилость: Эйхлер-Бизенов, играющая первых героинь, хотела протащить в суфлерши племянницу, и задуманное удалось этой интриганке вполне. Фрау Мёринг покинула подмостки мирового значения и освоила другую профессию. Теперь она занималась глажкой, а для повышения убогого дохода сдавала единственную свободную комнату в квартире студентам или молодым специалистам. Но воспоминания ее не покидали. Женщина работала усердно и редко отходила от гладильной доски, однако, искусно утюжа ворот рубашки или заглаживая складки на оборке нижней юбки, она думала не о работе, а о своем славном прошлом.
Так было и в тот день. Забыв о манжетах, слегка похрустывающих под утюгом, фрау Мёринг вспоминала о дебюте, о тех стародавних временах, когда она впервые играла камеристку донны Дианы в красном коленкоровом платье, отделанном золотым галуном. Тут женщина сообразила, что жилец, должно быть, уже закончил туалет, отставила утюг, отмахнулась от фантазий и проверила, готов ли на плите кофе для герра Фрезе.
Так оно и было. Фрау Мёринг поставила на небольшой поднос чашку и кофейник, а также блюдце с двумя сдобными булочками. После этого она снова постучала в дверь комнаты и позвала:
– Вы готовы, герр дохтур?
– Так точно, дорогая фрау Мёринг, входите! – раздался ответ.
Вдова несколько удивилась, увидев герра Фрезе за весьма меланхолическим занятием. Молодой человек сидел на диване перед круглым столом, накрытым вязаной скатертью, и пересчитывал деньги. Дело было простым, но грустным. Он вытряхнул все содержимое бумажника, однако набралось невероятно мало: пара марок, россыпь лотерейных билетов и десять пфеннигов.
– Доброе утро, герр дохтур, – сказала Мёринг и поставила поднос на стол. – Вы хорошо спали?
Фрезе вздохнул.
– Ах, нет, – возразил он, – к сожалению, нет. Милая фрау Мёринг, когда у человека столько забот…
– Герр дохтур, будут времена и получше! Не нужно все время сомневаться, от постоянных метаний только голова болит! Когда умер мой благоверный, я тоже не знала, куда бежать, ведь запряженную десяткой лошадей карету театр за мной не прислал. Но все устроилось! Для усердного человека дело всегда найдется. А уж сижу ли я в суфлерской будке или глажу… кто честный, тому все дается только потом и кровью.
