Когда они наконец ушли из «Однорукого солдата», Крейг старался держать себя в руках. Он хотел уйти после того, как Юстаса выгнали со сцены, но Хейзел и Бенедикт решили остаться до конца. Бородатый парень с гитарой получил жидкие аплодисменты, но большая часть аудитории с нетерпением ждали заключительное выступление – христианский дует мультиинструменталистов с жизнеутверждающими песнями. Крейга разозлила их уверенность в том, что они обладают исключительным правом выступать на этой сцене. Он бы сказал все, что о них думает, если бы Хейзел и Бенедикт не пришли в паб с друзьями.
Хейзел познакомилась с ними в христианской лавке, где она подрабатывала. Мел активно жестикулировал своими большими влажными от пота руками, а Урсула, его жена, кивала на каждое его утверждение. Оба просто сияли от восторга, и Крейг был сыт ими по горло задолго до того, как они добрались до коттеджа Эддингсов, где Хейзел пригласила их на кофе. Когда прошли половину пути, Крейг заметил:
– Похоже, вам понравился сегодняшний вечер.
– А вам нет? – воскликнула Урсула. – Все было просто супер.
– Первый выступавший, комик, был неплох. Но мне показалось, вы обрадовались, когда он ушел со сцены.
– Я уж точно обрадовался, – заявил Бенедикт. – Мунвеллу подобные шутки не нужны.
– Но почтальон-то ему нужен, правда? Но я не стану его винить, если парень решит иначе.
– Не станете его винить? – переспросил Мел, наклонившись к Крейгу. – Но наш долг обвинить его, показать ему, где он неправ.
Крейг тяжело вздохнул и предпочел не спорить, учитывая количество выпитого за вечер. Но Вера решила продолжить разговор:
– Вы же обычно не ходите в пабы? Так вы сегодня специально пришли, чтобы испортить его выступление?
– Нельзя испортить то, что и яйца выеденного не стоит, – сказал Бенедикт.
– Но все же вы пришли специально, чтобы уничтожить его?
– Я так не думаю, – радостно сказала Урсула. – Если одна неудача уничтожит его, значит, он плохой комик. Надеюсь, сегодняшний вечер научит его шутить так, чтобы всем нам было смешно. И не забывайте, он вышел на сцену, чтобы уничтожить нашу веру в Бога.
– Уверена, Бог и ваша вера сами могут о себе позаботиться. Вы же захватили паб, чтобы люди, которые не на вашей стороне, чувствовали себя затравленными и не смеялись.
– Нет, нет, – возразил Мел с мягкостью посетителя у постели больного. – Вы сами видели, что местные уже на нашей стороне. Они поняли, что нуждаются в Господе, а не в его врагах.
– Вы сейчас нас имеете в виду, – проворчал Крейг.
– Мамочка в глубине души точно не враг Господа, – сказала Хейзел с нотой мольбы в голосе. – И ты тоже не был бы его врагом, если бы задумался хоть на мгновение.
Крейгу захотелось взять дочь за руку и сжать ее, чтобы она перестала за него переживать, особенно сейчас, когда он изо всех сил старался не переживать о ней. Мел и Урсула начали петь гимн, и Эддингсы присоединились к ним. Они все еще пели, когда дошли до коттеджа на краю пустошей.
Крейг откинулся на спинку стула в гостиной, под репродукцией картины, изображающей Христа, протягивающего руки, со смачными пятнами крови на обеих ладонях. Больше всего Крейга оскорбляло в этом изображении отсутствие какого-либо художественного таланта, словно автор был уверен, что любое изображение на эту тему вызовет автоматическую реакцию. Он надеялся, что картину купил Бенедикт, а не Хейзел.
