Голос Незримого. Том 1 - страница 39
Из неувядаемых иммортелей, —
Пусть другим даруется знать блаженство,
Мне же – бессмертье!
ПРОЩАНИЕ С ВОИНОМ
>сафическая строфа
Посвящается брату
Небо голубело так благосклонно,
Так сияло солнце!.. А я прощалась
С ним, моим единственным юным братом,
В бой уходящим.
Шел со мной он ровным военным шагом,
Кортиком блестя и бряцая мерно,
Бодро лик обветренный улыбался,
Очи ж грустили…
Как его потом я к груди прижала!
Обвила руками! Никто б не отнял…
Но скрепила сердце, сдержала слезы.
Так мы расстались.
С кем теперь я буду в саду отцовском
Синие подснежники рвать весною?
С кем я буду осенью собирать там
Желтые груши?
И кому печали свои поверю?
И кому открою свои восторги?
Нет его, нежнейшего друга детства,
Больше: всей жизни!
Но живит меня золотая вера,
Что услышит небо мои моленья, —
Что для нас, родных и душой, и телом,
Будет свиданье!
И, когда под дуб, что посажен дедом,
Снова сядем мы, как детьми сидели,
Слезы, что сдержала теперь, пролью я,
Но уж от счастья…
ВЕЧНАЯ ЮНОШЕСТВЕННОСТЬ
Безмятежно, несмутимо
Ты прошел однажды мимо —
Непорочный и немудрый,
Лучше самой лучшей грезы.
Ах. Плечо крутое крыли
Голубые перья крылий,
Над главою синекудрой
Бились розовые розы…
Или это мне казалось…
Пальма, веясь, колебалась,
Колыхалось море, пенясь, —
Было всё подобно раю.
Шел ли ты на пляж купаться,
Иль на мол в челне качаться,
Или в парк резвиться в теннис —
Я не знала и не знаю.
Я лишь вслед тебе глядела,
Силуэт следя твой белый,
Пред тобой благоговея
И тебя благословляя…
Образ Юноши. Ты вечен,
Ты в душе живешь, как встречен, —
Мчащим, розой в беге вея,
Крылья к лёту расправляя.
НАКСОС
Остров южный краснолиственный
Принял лодки утлый остов,
И меня в тоске убийственной
Виноградный принял остров.
Воздух, море – всё эмалево,
Всё полно небесной сини…
Здесь, душа моя, замаливай
Грех тягчайший – грех уныний.
Солнце, почва – так всё палево,
Так полно огня земного…
Здесь, душа моя, опаливай
Край крыла любовью новой.
Ибо здесь живет тот юноша,
Что мелькнул раз предо мною,
Знойным ветром в лик мой дунувши
И гвоздикой огневою:
Был в одежде он фланелевой,
В золотящейся панаме…
О, Эрот, порхай, постреливай,
Чтоб любовь была меж нами.
Чтоб стрела пронзила юноше
Светло-бронзовые перси,
Чтоб пришел ко мне, осунувшись,
И сказал: «Люби и вверься».
Вот тогда с лобзаньем смешанный
Виноград вкушу пунцовый, —
И душе моей утешенной
Будет остров – Наксос новый.
ОСЕНЬ
>Алкеева строфа
Вдвоем вступили мы в виноградный сад —
Идем аллеей золотолистых лоз, —
И грозд зеленый, алый, черный
Виснет у плеч, задевает кудри.
Толпа работниц полнит корзины нам
Агатом сладким, яхонтом, ониксом, —
Шатка их поступь, голос резок,
В спутанных косах – сухие листья.
Вдали круглится матовый неба свод,
И в нем, пурпурный, густо течет закат,
Как в терракотовой амфоре
Винный запас, что с водой не смешан…
Как запах терпок, трепетен шорох трав! —
То в желтой хлене, тихо влачащейся,
Проходишь ты, богиня Осень,
Сладко пьяня и светло безумя.
О, не вернулся ль к нам Дионисий век?
И не мэнады ль – эти все девушки?
А он, мой спутник, странный, стройный,
Не сам ли Вакх, Ариадны милый?
Он только глянет – в сердце стихает боль…
Он улыбнется – и утешение…
Целует он – и ярый пламень
В кровь проливает фиал тот алый.
БОЖОК
Ты весь – во времени микенском,
Ты весь – в доэллинской стране.
В твоем лице, мужском и женском,
Вскрываются их тайны мне.
Твои улыбчивые губы
Смеются смехом божества,
А кисти рук красиво-грубы,
Как у лесного существа.
Твой стан по-юношески гладок,
Похожие книги
Имя Любови Никитичны Столицы (1884–1934), поэтессы незаурядного дарования, выпало из отечественного литературного процесса после ее отъезда в эмиграцию. Лишь теперь собрание всех известных художественных произведений Столицы приходит к читателю.В первом томе представлены авторские книги стихотворений, в том числе неизданная книга «Лазоревый остров», стихотворения разных лет, не включенные в авторские книги, и неоднократно выходивший отдельным изд
Имя Любови Никитичны Столицы (1884–1934), поэтессы незаурядного дарования, выпало из отечественного литературного процесса после ее отъезда в эмиграцию. Лишь теперь собрание всех известных художественных произведений Столицы приходит к читателю.Во второй том вошли сказки в стихах, поэмы и драматические произведения.
Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1
Лидия Ивановна Аверьянова (1905–1942) – талантливая поэтесса и переводчица, автор пяти не вышедших в свет сборников стихов, человек драматической и во многом загадочной судьбы. Лирика Л. Аверьяновой вызвала сочувственный интерес у Ф. Сологуба, А. Ахматовой, В. Набокова, Г. Струве и др. Наиболее ценная часть ее литературного наследия – «Стихи о Петербурге»; в 1937 г. они обрели статус «стихов-эмигрантов» и посмертно, в извлечениях, публиковались з
Как часто жизнь загоняет нас в угол. Как часто мы испытываем страдания и терпим лишения которых вполне можно было бы избежать. И как редко мы находим в себе силы, чтобы противостоять превратностям судьбы и добиваться поставленной цели. Почему такое происходит и как, наконец, стать полноправным хозяином своей судьбы?..Ответ на этот вопрос и пытается дать автор. Помимо обширного теоретического материала, в книгу включено множество практических реко
Вот живешь себе, ни кого не трогаешь: воруешь и ищешь себе место под солнцем. Именно так Кэрролайн и привыкла жить. Однако один провал вынудил ее пойти на спорное дело: обокрасть таинственных путников с сундуками. И кто же знал, что слух про них окажется правдой – они те, кто обладают Вещами Творца. Попав в ловушку и впервые столкнувшись с магическими силами, Кэрролайн отправляется в неизвестное пугающее путешествие. И какую цену она должна запла