Голос Незримого. Том 1 - страница 41
Не к товарищам уветливым
Я тебя ревную, друг,
В час, когда ты шагом медленным —
Весь восторг – в наш входишь круг…
Я боюсь, чтоб не увидели
Лик твой те, кто мудр и сед,
И неволей не похитили
От меня, мой Ганимед.
Ибо ими только ценится
Красота, что так юна,
Да одной былой изменницей,
Что вдруг сделалась верна.
ВСТРЕЧА
В лавке турка, фруктовой и винной,
Я его повстречала случайно.
Был он юный, прекрасный, невинный, —
Полный светлой и сладостной тайны…
Он стоял под листвой вырезною,
Выбрав лучшие в собранных гроздах,
Я ж под тень ту укрылась от зною,
Дав себе меж прогулками роздых.
Розовели с мускатом бутылки,
Голубели с сотерном корзины,
И синели на смуглом затылке
Кудри юноши, черны и длинны.
Я вошла. И стояли мы рядом
С тихим вздохом, с дыханием бурным…
А кругом всё цвело виноградом,
Голубым, золотым и пурпурным.
И тот погреб в селенье убогом
Мнился мне Элевсинским жилищем,
Он же – богом, таинственным богом —
Тем Иакхом, что, девы, мы ищем…
Оттого не забыла доныне,
Не забуду и сделавшись старой,
Этот локон я исчерна-синий
На затылке, златом от загара.
ЖЕЛАНИЕ
Я бродила вдоль уличек узких,
Я толкалась на ярких базарах,
Между лиц горбоносых нерусских,
Между кликов гортанных и ярых.
У восточной искательной черни
Покупала я всё, что желала:
Ятаган серебрящейся черни,
Амулет из кровавого лала,
И оранжевой кожи чувяки,
И зеленых шелков покрывало,
И шербеты, и дыни, и маки, —
Что желала, то всё покупала.
Не купилось лишь то, что дарится,
Что желалось всех больше и раньше…
Ах, зачем я не Крыма царица!
Ах, зачем – не Татарии ханша!
Я купила б раба молодого
С грустным взором, темнее агата,
От загара совсем золотого,
Золотого от складок халата.
Был бы он – мой любимый невольник,
Мой возлюбленный телохранитель,
Виночерпий, и спальник, и стольник, —
Господин мой и в негах учитель.
НОЧЬ ИЗ ШАХЕРАЗАДЫ
Мы легли с ним на кровле, нагие,
Влюблены и стыдливы безмерно —
И на ней насладились впервые,
Как в Эдеме своем правоверный.
Сердоликами искрились луны
С черных высей и белых мечетей, —
И свершали мы, стройны и юны,
Что свершали, в полночном их свете.
На коврах персианских, с узором,
Меж арабских, с разводами, шалей
Мы сливались устами и взором,
Мы колени и плечи сближали…
А когда мы забылись близ неба
На хрустальной блаженства вершине,
Нам нежнейшие снились эфебы,
Что ласкали невиннейших джиний.
Мы на кровле той с ним пробудились,
Смущены и счастливы безмерно —
И впервые на ней помолились,
Как на доме своем правоверный.
УТРО ИЗ ШАХЕРАЗАДЫ
Ах, возлюбленный! Уж утро встало…
Уж не видно оникса луны,
А видны уже зари кораллы…
Мы ж неутоленно влюблены.
Много ты вчера со мною скушал
Золотистых ягодок ююб,
Много песен ты со мной прослушал
Птиц буль-буль, звенящих из-за куп…
Долго ты оказывал мне ласки,
Тоньше, сладостней одна другой,
Долго я рассказывала сказки,
Шахразаде равные одной…
Как смешил тебя злосчастный евнух,
Как дивил неистовый эфрит…
В негах еженочных, ежедневных —
Только в них! – нас жизнь теперь манит.
Призовем почтенного же кади
И его свидетелей седых,
Чтобы мне по брачном том обряде
Быть всегда меж милых рук твоих.
Ах, мы влюблены неутолимо…
Но, возлюбленный, слезы не лей, —
Только ночь одну ведь провели мы:
Нам осталась тысяча ночей.
МАГОМЕТОВ РАЙ
Хорошо в прохладном быть гамаме
Молодой любовников чете.
Часто мы бываем там утрами
Вместе, по восточной простоте.
Брызжут и журчат фонтана струи
Пенистым певучим серебром, —
И, друг друга наготой волнуя,
Мы в бассейне мраморном плывем.
Похожие книги
Имя Любови Никитичны Столицы (1884–1934), поэтессы незаурядного дарования, выпало из отечественного литературного процесса после ее отъезда в эмиграцию. Лишь теперь собрание всех известных художественных произведений Столицы приходит к читателю.В первом томе представлены авторские книги стихотворений, в том числе неизданная книга «Лазоревый остров», стихотворения разных лет, не включенные в авторские книги, и неоднократно выходивший отдельным изд
Имя Любови Никитичны Столицы (1884–1934), поэтессы незаурядного дарования, выпало из отечественного литературного процесса после ее отъезда в эмиграцию. Лишь теперь собрание всех известных художественных произведений Столицы приходит к читателю.Во второй том вошли сказки в стихах, поэмы и драматические произведения.
Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1
Лидия Ивановна Аверьянова (1905–1942) – талантливая поэтесса и переводчица, автор пяти не вышедших в свет сборников стихов, человек драматической и во многом загадочной судьбы. Лирика Л. Аверьяновой вызвала сочувственный интерес у Ф. Сологуба, А. Ахматовой, В. Набокова, Г. Струве и др. Наиболее ценная часть ее литературного наследия – «Стихи о Петербурге»; в 1937 г. они обрели статус «стихов-эмигрантов» и посмертно, в извлечениях, публиковались з
Как часто жизнь загоняет нас в угол. Как часто мы испытываем страдания и терпим лишения которых вполне можно было бы избежать. И как редко мы находим в себе силы, чтобы противостоять превратностям судьбы и добиваться поставленной цели. Почему такое происходит и как, наконец, стать полноправным хозяином своей судьбы?..Ответ на этот вопрос и пытается дать автор. Помимо обширного теоретического материала, в книгу включено множество практических реко
Вот живешь себе, ни кого не трогаешь: воруешь и ищешь себе место под солнцем. Именно так Кэрролайн и привыкла жить. Однако один провал вынудил ее пойти на спорное дело: обокрасть таинственных путников с сундуками. И кто же знал, что слух про них окажется правдой – они те, кто обладают Вещами Творца. Попав в ловушку и впервые столкнувшись с магическими силами, Кэрролайн отправляется в неизвестное пугающее путешествие. И какую цену она должна запла