Голос Незримого. Том 1 - страница 42
Воспринявши сладостную свежесть,
По циновкам тонким мы бежим,
Чтобы, на диванах мягких нежась,
Отдыхать с кальяном голубым.
Покрываемся мы тут неспешно
Пестрыми чалмою и чадрой,
Забавляемся игрой негрешной —
Милою любовною игрой…
Здесь, где мавританские колонны,
Шахматы, диваны и бассейн, —
Милый мой – Анис, араб влюбленный,
Я ж – его возлюбленная, Зейн.
Ах. Когда бы я была Гафизом,
Начертала б, уходя, я стих
Кармазинной вязью по карнизам:
«Человек, есть рай в местах земных».
ГАЗЭЛЛЫ
1
Как солнце, взор твой желто-карий. Моим ты будешь.
Как абрикос, твой лик в загаре. Моим ты будешь.
Я, в первый раз тебя увидев, себе сказала,
Склонясь, как в неизбежной каре: «Моим ты будешь».
С тех пор безумится мой разум, и сердце ноет,
И кровь – в мучительном пожаре… Моим ты будешь.
О, юноша, простой и дивный! О, жемчуг Крыма!
О, цвет старинных трех Татарий! Моим ты будешь.
Тебе подобных нет в Гурзуфе, Бахчисарае,
Да что! и в Карасубазаре… Моим ты будешь.
Пусть я не женщина востока, не дочь ислама,
Не под чадрою, не в изаре, – моим ты будешь…
Ты сам то знаешь, сам бледнеешь, изнемогаешь…
Так подчинись же сладкой чаре. Моим ты будешь.
В саду ночном, с Эдемом схожим, где пальмы скроют,
Где утаит араукарий, – моим ты будешь.
Чуть засверкают звезд смарагды, чуть замерцает
Елей в хрустальном лунном шаре, – моим ты будешь…
Зальются возле нас цикады, взлетят фонтаны
И вспыхнет пурпурный розарий… Моим ты будешь.
Я песни дам тебе и сердце, и даже… губы.
И, мир забыв при этом даре, моим ты будешь…
2
Темно-синий и палевый виноград поспевает.
Золотой и эмалевый виноград поспевает.
Эй вы, юноши, с кудрями, что кистям тем подобны,
Все – в сады, что вскопали вы! Виноград поспевает.
Вы оставьте дома свои, жен унылых, увялых
Под чадрою вуалевой… Виноград поспевает.
Каждый мчись к винограднику на мажаре ль гремучей,
На челне ли причаливай. Виноград поспевает…
И, бродя между гроздами, выбирая спелейший,
Пей пьянящий хрусталь его… Виноград поспевает.
Я ж… Меж вами я выберу… И кто сердцу всех слаще,
Смело взглядом опаливай… Виноград поспевает.
И приблизься доверчиво… И о страсти ответной
Не проси, не вымаливай. Виноград поспевает…
Молча рот мой улыбчивый, незакрытый и алый
Поцелуем ужаливай. Виноград поспевает.
Ну, а тот, кто любил меня и еще так недавно, —
Уаллах! Мне не жаль его… Виноград поспевает.
3
Наяву ли, не в мечте ли я коснулся ее руки?
И огонь, и трепет в теле… Я коснулся ее руки.
В ароматном мраке ночи, чтоб домой ей пройти помочь,
В кипарисах, что чернели, я коснулся ее руки.
Как пастух, в игре искусный, не испытанной им еще,
Но отзывчивой свирели, я коснулся ее руки.
Как находчивый охотник им изловленной, неручной,
Но уж ласковой газели, я коснулся ее руки.
Словно путник истомленный серебрёного кувшинá
С влагой свежею ущелий, я коснулся ее руки…
Как козленок – ветки вешней, первой лилии – мотылек,
Гибкой удочки – форели, я коснулся ее руки.
Тонкой, нежной, обнаженной, ах! с круглящимся локотком,
Чьи изгибы холодели, я коснулся ее руки…
То случайно ли свершилось, или сам я того желал,
Иль мы оба захотели, – я коснулся ее руки.
А теперь не сплю ночей я, грежу только лишь об одном:
Ах, когда бы здесь, в постели, я коснулся ее руки!
А потом и уст, и персей, так же пламенно и легко,
Как во мраке еле-еле я коснулся ее руки…
4
Если я бледна, нема, в том луна лишь виновата.
Если я схожу с ума, в том луна лишь виновата.
Ах! Жалею я почти, что не дева я гарема,
Похожие книги
Имя Любови Никитичны Столицы (1884–1934), поэтессы незаурядного дарования, выпало из отечественного литературного процесса после ее отъезда в эмиграцию. Лишь теперь собрание всех известных художественных произведений Столицы приходит к читателю.В первом томе представлены авторские книги стихотворений, в том числе неизданная книга «Лазоревый остров», стихотворения разных лет, не включенные в авторские книги, и неоднократно выходивший отдельным изд
Имя Любови Никитичны Столицы (1884–1934), поэтессы незаурядного дарования, выпало из отечественного литературного процесса после ее отъезда в эмиграцию. Лишь теперь собрание всех известных художественных произведений Столицы приходит к читателю.Во второй том вошли сказки в стихах, поэмы и драматические произведения.
Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1
Лидия Ивановна Аверьянова (1905–1942) – талантливая поэтесса и переводчица, автор пяти не вышедших в свет сборников стихов, человек драматической и во многом загадочной судьбы. Лирика Л. Аверьяновой вызвала сочувственный интерес у Ф. Сологуба, А. Ахматовой, В. Набокова, Г. Струве и др. Наиболее ценная часть ее литературного наследия – «Стихи о Петербурге»; в 1937 г. они обрели статус «стихов-эмигрантов» и посмертно, в извлечениях, публиковались з
Как часто жизнь загоняет нас в угол. Как часто мы испытываем страдания и терпим лишения которых вполне можно было бы избежать. И как редко мы находим в себе силы, чтобы противостоять превратностям судьбы и добиваться поставленной цели. Почему такое происходит и как, наконец, стать полноправным хозяином своей судьбы?..Ответ на этот вопрос и пытается дать автор. Помимо обширного теоретического материала, в книгу включено множество практических реко
Вот живешь себе, ни кого не трогаешь: воруешь и ищешь себе место под солнцем. Именно так Кэрролайн и привыкла жить. Однако один провал вынудил ее пойти на спорное дело: обокрасть таинственных путников с сундуками. И кто же знал, что слух про них окажется правдой – они те, кто обладают Вещами Творца. Попав в ловушку и впервые столкнувшись с магическими силами, Кэрролайн отправляется в неизвестное пугающее путешествие. И какую цену она должна запла