Каори была мне матерью и духовным проводником, но не меньшую роль в моём становлении и взрослении сыграл сухой на эмоции и немногословный старик Сэдэ. Теперь-то я понимаю, что Сэдэ любил и принимал меня так же, как своих детей. Думаю, это титул старейшины племени не позволял ему проявлять «слабость» даже в отношении самых близких людей, поэтому для всех он казался отстранённым, а порой и слегка надменным. Сэдэ постоянно был чем-то занят, и, будучи ребёнком, я обижался на него, не догадываясь о том, что этот поджарый невысокий мужчина, от которого исходила аура твёрдости и неприступности, переживал за меня столь же искренне, что и его супруга Каори.
К одиннадцати годам я заметно вытянулся, но из-за того, что любимым моим занятием по-прежнему были долгие прогулки вглубь острова, тело моё стало похоже на ветвь тростника: такое же тонкое и узловатое. Питался я хорошо, об этом заботилась Каори, а ещё она всегда давала мне в дорогу большой ломоть козьего сыра, немного вяленой рыбы, хлеба и пару щепоток соли. Так что наплечный мешок всегда пополнялся провизией, чему я радовался всем сердцем, ну, или животом, который недовольным своим урчанием частенько отвлекал меня от исследования родной суши. Помню, Каори приговаривала: «Слушай землю, сынок, но и себя слушать не забывай: как проголодаешься, обязательно поешь, а если замёрзнешь, возвращайся домой, не жди заката». И я слушал, а как не последовать совету моей мудрой Каори, тем более, что её кушанья я любил так же сильно, как и свои путешествия.
Однажды я был знатно измотан крутым подъёмом на Агду и, спустившись к горячим источникам, лишённый последних сил, решил отдохнуть. Входить в воду не стал, но расположился у одной из чаш. И как только я прилёг на обогретую спящим вулканом землю, незаметно для самого себя соскользнул в глубокий сон. Мне снилось, что у подножия горы открылся проход – широкая расщелина, поглощающая дневной свет. Я сделал всего несколько шагов ей навстречу, но вдруг понял, что уже спускаюсь куда-то во тьме на ощупь по лестнице с огромными скользкими ступенями. Неожиданно пространство вокруг меня задрожало, и я услышал низкий, утробный звук, чем-то напоминающий пение китов, проплывающих иногда неподалеку от острова. Стало жарко, нестерпимо жарко, меня с ног до головы окатило горячей воздушной струёй. Казалось, что я нахожусь в глотке у исполинского зверя, который меня вот-вот проглотит. И, кто знает, может, это и случилось бы, если б не чья-то цепкая рука, выхватившая моё сознание из мрачного сновидения. Открыв глаза, я увидел над собой взволнованное лицо Сэдэ. Старик сжимал моё плечо и тряс меня с непривычной силой.
– Проснись, Уэн, проснись! Тебе не время пока говорить с Агдой! Проснись же!
Заметив, что я пришёл в себя, Сэдэ помог мне подняться. Отчего-то всё тело резко налилось свинцовой тяжестью, которую мне никак не удавалось сбросить.
– Уэн, умывайся, мы должны идти. Ты нас всех перепугал. Ночь опустилась на море уже давно.
И, правда, медленно погрузив руки в тёплую, пузырящуюся воду и, плеснув её немного себе на лицо, я окончательно вернулся в реальность и понял, что всё вокруг залито лунным светом.
– С-с… Сэдэ, – произносить слова тоже было непросто, – а что со мной случилось?
Старик пожал плечами и взял меня под руку.
– Ты говорил с Пепельным Сердцем, парень. Но об этом позже, сейчас нужно вернуться домой. Каори ждёт.
