Глава 7
Извольте дать нам объясненье
«Извольте дать нам объяснение, как вы нарушили закон», – таким предложением начиналось письмо са́лкской королевы властителю урпи́йской крови. Словами пытливыми и прямолинейными оно выражало непоколебимую волю наследницы власти вывести гада на чистую воду. И наконец-таки объяснить, каким образом девушка, носящая на голове королевскую регалию, находилась на Сэ́йланже более десяти лун. Разъяснения в виде «я ни о чем не знал» Вессанэ́сс отвергала. Все корабли, когда-либо причалившие к бухте Обреченных, вносились в списки прибытия и приносились белому Фа́лксу вместе с поклоном прибрежных гонцов. И потому ответ белокожего правителя должен быть, по меньшей мере, логичным.
Написанное на кожистом пергаменте письмо было скручено в тугой свиток, запечатанный восковой гербовой печатью. Она в окостенелом пятне красного воска обозначила адресату высший приоритет и повеление немедленного ответа по закону Священного Союза. Вот тут-то можно было и понять, кто действительно соблюдает непреложные правила. А́мис, доставивший его до а́мисандовых башен, был королевским, о том свидетельствовали его когтистые лапки, покрытые золотой краской.
В Герби́туме воцарилась тишина, когда правитель по́фовой горы А́рси распечатывал королевский свиток. Лишь только проснувшийся вулкан Корку что-то бухтел на своем, притягивая к огненному жерлу покрывало грозовых туч. Надломленная печать ослабила натяжение пергамента, и он, прохрустев, развернулся в дрогнувших руках. На минуту показалось, что пышущая воля Вессанэ́сс, не уместившись в словах, рвется духом прочь, но это был всего лишь свиток. Хотя, что там говорить, вес его нешуточно перевалил за горсть пятидесяти изумрудных пет, и это только в физическом смысле. Что же касалось иного смысла, всем понятного, то эта штука весила куда больше. Он смотрел на него глазами разгорающихся опасений, и все в его окружении знали этот взгляд.
Ноги подкосились, белокожий правитель облокотился на свой драгоценный трон. Сотни кристаллов, водруженных в плетение металла и костяных вставок, отразили его бледное лицо, а он скривил поджатые губы.
– Я не могу это читать, – сказал Фа́лкс, окинув поспешным взглядом одного из своих личных гонцов, мальчика Ти́за. – Прочтешь ты.
Лысый мальчонка, стоящий в отдалении у резных колонн, сию же секунду припал к господским ногам и дрожащими пальцами обхватил свиток. Он что-то промяукал и развернул его.
Слепящее солнце, прорвавшись через пористую оболочку Герби́тума, одиночными лучиками осветило бело-желтый зал, и дворцовые орбу́ты поморщились. Их серебристые мантии, расшитые драгоценными камнями, сверкнули, отчего просторный зал порос бликами. Числом в сто двадцать пять мужчин, помпезно кучкующихся по правую и левую стороны от трона, они смотрелись разряженными павлинами, ожидающими занятных слов из письма. И малец не заставил себя долго ждать. Он вздохнул и опустил глазки на полотно выведенных букв.
– «Извольте дать нам объяснение, как вы нарушили закон», – пронзительно сорвалось с его губ.
Правитель присел на трон, подперев рукою поникшее чело. Его золотые перстни с белоснежными камнями почернели, и если бы кожа альбиноса могла менять цвет, то она бы стала такого же оттенка.
