– Они уже приходили? – упавшим голосом спросил я её.
– Кто? Жёны-то? Ну да, с утра прям. Вы дома ещё были. Они ещё сегодня придут обязательно. Их в реанимацию, конечно, не пустили, рано ещё, но к вам они непременно придут. Ой, вам же с ними говорить придётся!.. Прости Господи, уму непостижимо… – вновь запричитала она, с сожалением глядя на меня, как на выброшенного на улицу кота. – Придётся же как-то… это… ну… объяснять, как вы…
– Спасибо, Наташ… – сказал я, останавливая её монолог. – Я уже узнал, что хотел. Возвращайся, пожалуйста, к работе.
Наталья Платоновна остановилась на полуслове.
– Ну ладно… – обиженно буркнула она. – Сами просили рассказать.
– Да, ты мне очень помогла. Спасибо, правда! – стараясь, насколько это возможно, смягчить ситуацию, сказал я и улыбнулся. Кажется, улыбка получилась довольно жалкой – Наташа так посмотрела на меня, что захотелось бросить всё и разрыдаться у неё на широком светло-зелёном плече.
Как только дверь захлопнулась за её спиной, я снова остался наедине с собой. Тишина кабинета теперь не успокаивала меня, как раньше. Всё вокруг казалось наэлектризованным, затаившимся, готовым в любую секунду обрушиться на меня с какой-нибудь жуткой проблемой. Я посидел немного за столом, бездумно выводя ручкой на белом листке какие-то хаотичные узоры, после чего умылся холодной водой и отправился на обход.
Интуиция меня не подвела.
Не успел я обойти и половину палат, как меня поймала Анна Владимировна, схватила за рукав и безапелляционно оттащила в сторону, как портовый буксир.
– К вам посетитель, Михаил Николаевич!
– Какой посетитель? Больной, на приём? – с надеждой спросил я, глубоко в душе понимая – скорее всего, нет.
Анна Владимировна покачала головой.
– Жена Головы пришла, Надя. Хочет вас видеть.
– Ты можешь не называть его так, а? – не сдержавшись, немного повысил голос я.
– Жена Романа Олеговича пришла, – терпеливо повторила сестра, не обращая внимания на мой тон.
У меня что-то натянулось внутри.
– Где она?
– В приёмном покое сидит.
– Скажи, пусть зайдет минут через десять.
Я отправился обратно в кабинет. И зачем я сказал через десять минут? Наверное, попытка подготовиться как-то, но как? К чему тут можно подготовиться?
Время безжалостно чеканило минуту за минутой. Я побродил по кабинету, прибрал на столе, сдвинул, потом раздвинул шторы. Посмотрел на часы – стрелки, словно чувствуя моё состояние, перепрыгнули восемь минут.
Я сел в кресло и закрыл глаза.
Через некоторое время в дверь постучали.
– Войдите! – громко сказал я. Скрипнула дверь, и на пороге моего кабинета появилась невысокая светловолосая женщина. Она замерла прямо у двери, будто не решаясь пройти дальше. Под её глазами залегли глубокие тени – было сразу видно, что этот человек провел полную тяжких мыслей бессонную ночь.
– Здравствуйте… – голос, тихий, едва различимый, показался мне знакомым… Впрочем, вряд ли мы с ней когда-то встречались.
– Проходите, не стойте на пороге, – я жестом пригласил её сесть, стараясь сохранить деловой тон. Она робко прошла внутрь и осторожно присела на край кресла, которое по сравнению с её хрупкой фигурой показалось огромным и грубым.
Я вспомнил фотографию Романа Головы, которую видел в медкарте, и попробовал представить их вместе. Наверное, симпатичная была пара. Гармоничная как минимум.
– Я вас слушаю! – чувствуя себя довольно глупо, сказал я. Кажется, это она собиралась меня слушать, а я… что я должен был ей сказать?
