Я позвонил в приёмное отделение и вызвал Наталью к себе. Она появилась буквально через минуту – будто стояла и ждала всё это время за дверью! Глаза у неё хитро горели – сразу было видно, что она-то точно в курсе всех дел, и готова при случае узнать ещё что-нибудь новенькое от меня.
Но мне ей рассказывать было, увы, нечего. Совсем наоборот.
Я посадил её в кресло напротив себя и прямо спросил:
– Что происходит, Наташ? Почему все вокруг ходят и перешептываются?
Та сделала круглые глаза.
– А вы не в курсе что ли, Михаил Николаевич?
– Нет! – твёрдо сказал я, строго глядя на неё. – Давай выкладывай!
– Да пациент-то ваш… – она уткнулась взглядом пол. – О нём же все судачат. Голова который.
На слове «голова» я невольно вздрогнул. Дал же Бог фамилию человеку… Говорящую, блин. Кричащую прям.
– Или точнее будет Верного… Это уж как считать … – задумалась вслух Наталья. Увидев мой тяжёлый взгляд и опустившиеся вниз уголки губ, она ойкнула и прикрыла рот.
– Вы уж простите, Михал Николаич…
– Так о чём все шушукаются? – я пропустил её слова мимо ушей. – Ну новый пациент, понятно. Необычный. Но не об этом же сёстры шепчутся? – перебил я её.
– Да как же не об этом? Об этом! Да только не про самого… – она запнулась, – ну… пациента…
– Тогда о чём?
Наталья Платоновна вздохнула.
– Ну как о чём… Что дальше будет, вот о чём! С жёнами… С детьми… Они же вчетвером, ну… со школьной скамьи дружат. Про них же и так шутили сколько в деревне-то нашей – вот вы, мол, шведская семейка. А теперь…
– Ничего не понимаю, – опять прервал я. – Давай-ка по порядку.
– Ну хорошо. Слушайте! – Наталья Платоновна поудобнее устроилась в кресле, набрала в грудь воздух, как ныряльщик перед прыжком, и начала говорить.
Через пять минут она закончила свой небольшой рассказ. Я сидел, глядя перед собой в стол, не в силах поднять глаз.
В общих чертах всё было просто. Два парня, две девушки… Учились в одном классе. Дружили, общались – два закадычных друга и две подружки. Потом выросли, стали встречаться – тоже как бы парами… Свадьба была у всех четверых в один день. Злые языки за спинами, конечно, шептались, мол, так жили бы уж вчетвером, что уж там. Но это на их совести. Ничего «такого» у них не было, нормальные, обычные две семьи. Дружили, Новый год вместе встречали, на моря вместе ездили с палатками, на майские – на шашлыки, как же без этого… А слухи все эти – просто деревенская зависть и ничего более. Жили они, по отдельности, две дружных и вполне счастливых семьи… Не ссорились, не ругались – бывает же такое, представляете!
До тех пор, пока в порту не лопнул этот чёртов трос и трубы не раскромсали обоих молодых людей на куски, которые ещё вчера лежали передо мной на носилках.
А я потом взял и сшил из них двоих одного человека. Ну точнее, не я… Хотя кому я вру. Ведь не оружие убивает людей, не машины их давят. Это всё делают люди… Поэтому конечно же я, кто ж ещё… Я вдруг ощутил совершенно неуместную эмоцию – мне стало страшно и стыдно за содеянное… как в детстве, когда уронил и разбил мамину вазу, после чего попытался скрыть содеянное, коряво склеив её рыжим тягучим клеем «Момент».
– …И поэтому мы вот все и думаем… – я вынырнул из своих мыслей и вернулся к Наталье, мысль которой раскручивалась всё дальше и дальше, – а каково Алке теперь будет? Нет, ну ладно Надьке… Ей, считай, повезло… её-то мужик как бы живой. Ну, мозг же… это… Ромкин будет, правильно? Память там… и всё такое? А с другой стороны, Алле ведь тоже непросто, ну тело-то… кхм… как бы… Виталька у неё какой красавчик был, высокий, спортсмен!.. Глуповат, правда, ну это ладно – Алла сама за пятерых мужиков подумать может, умная баба, хваткая, палец в рот не клади – откусит по локоть. Потому-то, наверное, Витальку и захомутала… А то девок за ним бегало, страсть! Я тогда, кстати, младше на два класса училась, так по нему даже половина наших девчонок сохла…
