Повисла неловкая пауза.
– Что с моим мужем? – просто спросила она.
Хороший вопрос. Если бы я ещё знал, как на него отвечать.
– Состояние стабильное, – чувствуя себя идиотом, несущим полную чушь, начал я. – Операция прошла хорошо, он должен прийти в себя… – я придвинул к себе планшет и бросил на него короткий взгляд, – послезавтра во второй половине дня. До полного выздоровления, согласно данным планшета на моём столе, пройдет два месяца, – я посмотрел на нее и попытался улыбнуться, но в итоге, наверное, получилось не очень.
Она молчала, на лице не дрогнул ни один мускул. Только чистые голубые глаза, наполненные болью, почти не мигая, смотрели на меня.
Я отвел взгляд, сделав вид, что рассматриваю бумаги, лежащие на столе – при том, что передо мной в данный момент лежала только пачка чистых белых листов, на которых я иногда задумчиво выводил ручкой хаотичные узоры.
Мне было ужасно не по себе. Что, интересно, она знает про операцию? Наверняка какие-то слухи о произошедшем до неё уже дошли… В этой деревне подобного рода вещи всегда разлетались со скоростью света – и никакого интернета не надо.
Знает ли она уже, что от её мужа осталась одна лишь голова? А телом теперь ему будет служить тело его лучшего друга? Я вздрогнул, ужаснувшись этой мысли, собрался с силами и снова посмотрел в глаза сидящей напротив меня женщине.
Она пристально глядела на меня. Но взгляд её был пустым, отсутствующим. Как будто она раз за разом перемалывала внутри своего сознания какую-то мысль, которая никак не могла ничем разрешиться.
– Скажите, доктор… – губы у посетительницы задрожали. – А это правда, что… – она запнулась. – Что… – видимо, сидящая передо мной женщина никак не могла подобрать нужных слов.
Я понял, что надо брать ситуацию в свои руки.
– Случай, конечно, очень нетипичный, – стараясь говорить медленно и убедительно, как учили нас в университете, начал я. – Действительно, повреждения оказались очень и очень существенные. Но мы приняли своевременные меры, опять же, сильно повезло, что донорский материал… – я чуть было не ляпнул «по счастливой случайности», – оказался в нужные сроки и в нужном месте. В общем, пока что рано делать выводы. Но ситуация в целом под контролем, – выдохнул я, заканчивая свою пустую и бестолковую речь.
– Очень сложный случай… – я подумал и продолжил говорить. – Вы приходите, наверное, через пару дней, тогда уже будет всё более-менее понятно. А пока постарайтесь не нервничать – выпейте валерьянки и попробуйте как-нибудь отвлечься.
– Да как тут отвлечёшься! – она уронила лицо в ладони и горько заплакала. Худые плечи вздрагивали, волосы упали вниз, закрыв лицо.
А я по-прежнему сидел как изваяние за столом, чувствуя себя совершенно ужасно. Груз ответственности за произошедшее придавил меня неподъёмной плитой.
Женщина в кресле передо мной перестала плакать, убрала руки от лица и снова стала смотреть куда-то в одну точку перед собой.
– Хотите, выпишу вам рецепт на успокоительные?
Посетительница помотала головой.
– Спасибо, не стоит, – она шмыгнула покрасневшим от слёз носом. – Наверное, вы правы. Надо немного подождать.
– Совершенно верно, – я почувствовал некоторое облегчение. – Давайте надеяться, что всё будет хорошо. Скоро вы сможете увидеться с вашим мужем.
Она посмотрела на меня взглядом, в котором отчетливо читалось – зачем вы мне врёте, доктор, вы же сами знаете, что ничего хорошо не будет?
