Хозяин жалобно конфузится. Ему хочется кричать, а он натянул на лицо маску невозмутимости.
– Баб Вера, кроме тебя нет у меня надежнее человека.
– Нет!
– Сотню накину.
– На сотню нынче две буханки хлеба дадут. Что мне твоя сотня, пшик, да и только.
– Две… Три сотни.
– Ладно. Четыре прибавь.
В сторону Китая ушло семь тонн ягод. Закупщик – очень вежливый азиат с раскосыми глазами, вертелся как змея под вилами, торговался за каждую копейку, всё ссылался на дальность перевозки. Мало того, в каждую решетку совал дозиметр, данные заносил в планшет. У нас, сказал, превышение нормы радиации в продуктах – уголовно наказуемое деяние. Пожелал, чтобы продавец отметил на его карте болото, с которого браны ягоды. Хотелось ему всучить Немчинову мороженую рыбу, вскормленную отходами в зловонных озерах Китая, но Немчинов наотрез отказался от рыбы.
– Да у нас её, этой рыбы, прорва! Ешь – не хочу!
– Вы хотите есть, господа, только львиная доля вашего улова идёт в Южную Азию, – поправил азиат.
– С Дальнего Востока – да, а с севера, с Белого моря – треска, с Баренцова моря-сельдь, пикша, камбала… У нас много рыбы!
– На ваших прилавках лежит выращенный в садках Норвегии по закрытой технологии высококалорийный лосось, вредный для здоровья. Я видел в Мурманске ваш рыболовный флот. Суда старые, ржавые, – возразил азиат.
Тут приезжает в райцентр солидный молодой человек на резвом иноходце, цена которому миллиона четыре, ищет Немчинова Николая Михайловича.
Через Пельменя выходит на Коча, своим глазам не верит:
– Вы не тот Немчинов. У того Немчинова большие усы, во, как ухват бабкин, сам он такой… У нас в колхозе молотобойцем работал молдаванин, он на того молдаванина похож.
– Какой молдаванин? Какой колхоз? Что вы несёте? Я Немчинов! Во всём районе одна такая фамилия. Вы по какому вопросу, собственно говоря?
– По ягодному. Прошлый раз мы с Немчиновым… с тем Немчиновым… быстро утрясли вопрос, я платил наличкой за три тонны… Что с вами, уважаемый?
У Коча затряслись руки, заклокотало в горле, глаза сверкнули огнём.
– То был мой брат, – поджимая дрожащую губу, сказал Коч.
– Что же вы так… Брат так брат. Он удачно продал, я удачно купил, всё по совести, по обоюдному согласию… Или что-то не так?
– Всё так, всё так.
Коч толкнул в Москву десять тонн клюквы разом. Сделку обмыли в местном ресторанчике, разошлись миром. Немчинов обещался закупить у населения на следующий год столько ягод, сколько москвич запросит. Купец обещался закупочные цены поднять с учетом инфляции. Подпивший москвич хотел беседовать с населением на патриотические темы, мол, негоже ягоды, гачу, иван-чай за бесценок поставлять в Китай, надо развивать свои отрасли, свою экономику. Хватил кулаком по мраморной столешнице, подбежала испуганная официантка. Коч официантку успокоил, купцу посоветовал не бузить. Здешние стражи порядка его не знают, чихни он погромче – упекут в кутузку и карманы выхолостят. Народ собирал ягоды и будет собирать, куда ему деться, нищему народу.
– У Москвы большой рупор, вы там пропагандируйте через депутатов, через прессу, телевидение, а простому люду что Китай, что Москва. Лишь бы платили.
– Не согласен, Николай Михайлович! Разве бараны наш народ?
Ходил Коч утром в гостиницу, встречался с проспавшимся москвичом.
– Сейчас пойду в вашу районную администрацию. Ну не дело, господа, не дело, Николай Михайлович, наши природные богатства за бесценок отдавать Китаю. Вот чага. Посшибали её в один год, разве на другой год её будет ещё больше? Чага растёт десятилетиями! Или иван-чай…
