– Ну и замечательно, – вежливо сказала она.
– Хасс – мусульманин, – сказал я. – Он из Иордании.
– А Макс – неверный, – пошутил Хассан. – Он из страны неверных.
– То есть вы Хасс и Макс?
– Ну да! – сказал я.
– Хасс – это сокращенное от Хассана, – сказал брат немного натянуто, как мне показалось. Но его имя гораздо больше значит для него, чем мое – для меня.
Она улыбнулась:
– А Макс – это сокращение от…
– Лучше тебе не знать, – ответил я. – Оно в миллион раз длиннее.
На удивление, она тут же раскусила эту шутку:
– О, я знаю – Максимилиан! Знаете, он был императором Мексики в девятнадцатом веке.
Мы ошеломленно моргнули.
Мы немного помолчали, потом Джорджия спросила:
– Я говорю как ненормальная?
– Чуть-чуть, – ответил я.
– Ну это не имеет никакого значения, – сказала она, состроив мне рожу, – потому что я плаваю лучше вас обоих.
– С чего это ты взяла? – тут же возмутился Хасс.
– Я знаю, – рассмеялась она.
С этими словами девочка спрыгнула с бревна и побежала к лагуне. Через несколько секунд она прыгнула в воду и поплыла таким кролем, какого я никогда не видел. Лучше, должен признать, чем я или Хассан, хотя я никогда не сказал бы ей об этом.
– Я плаваю, как дельфин! – крикнула она. – Неплохо для ненормальной?
Я вовсе не считаю, что все девчонки ненормальные, но тогда мы дружно рассмеялись над этой фразой. Потом мы с Хассом тоже пошли купаться. Кровь и грязь на наших телах засохли, и мы смыли их. Так как воды вокруг был целый океан, это было очень просто. Я помыл волосы, презрев тот факт, что когда они высохнут, то станут кудрявыми и будут торчать во все стороны. Мы с Хассом оба уже загорели до бронзового цвета. Волосы на руках и ногах приобрели золотистый оттенок. Когда мы обдирали обгоревшую кожу, на ней оставались белые полосы. Поэтому наши тела были как бы в рисунках, напоминающих татуировки. Папа называл нас ходячими иероглифами. Мы были королями этого маленького острова и прекрасно знали об этом.
Вернувшись на пляж, я решил слегка побахвалиться перед этой чудесной девчонкой:
– Мы все время охотимся на диких кабанов. Обычно у нас получается гораздо лучше, но этот кабан был слишком большим.
– Я видела. – Она села на песке, обхватив руками коричневые колени. – Тем не менее должна тебе сказать, что я не одобряю убийство беззащитных диких животных.
– Беззащитных? – повторил я. – Да он мог перекусить нас пополам!
Остаток дня мы провели, болтая с Джорджией. Она рассказала, что приехала из Сан-Франциско, города в штате Калифорния. Ее родители разрешили ей пропустить занятия в школе, но мама занималась с ней разными предметами.
– Рамбута тоже занимается с нами, – сказал я. – Он дает нам уроки с шести до одиннадцати утра. Весь остальной день мы свободны.
– С шести утра? Это очень рано.
– Не в тропическом лесу. Ты-то спишь на яхте. Все, что ты слышишь, – это шум волн, набегающих на риф. И он всегда слышен, и всегда одинаково. А мы слышим и шум птиц, и цикад, и животных. Некоторые насекомые шумят, как циркулярные пилы, ужасно громко. Они все просыпаются с восходом и хотят увериться, что мы тоже проснулись.
Мы оба прекрасно с девочкой поладили и боролись за ее внимание, пока не начался этот разговор о тропическом лесе.
– Мой бойфренд Брэдли ходил в поход в тропические леса Таиланда, – сказала она. – А еще Брэд ходил в походы по Амазонке.
Мы с Хассом отвернулись, я посмотрел на море, а он – в джунгли. У нее был бойфренд. У этого ангела моря был бойфренд по имени
