С дороги послышался громкий протяжный свист. Высокий и давящий на уши, на одной ноте. «Мясорубка», расправившись внизу со своими мишенями, пришла на помощь пехотинцам. Громкие звуки привлекали любопытных ходоков, многие стали заинтересованно поворачиваться на вой сирены, установленной на крыше броневика. Сбивая с дороги редких ходоков, превращая их тела в нанизанный на шипы фарш, броневик на полной скорости съехал с шоссе и врубился в самую гущу. Экипаж палил из стволов, плевался огнем, орудовал заостренными шестами, бензопилами и копьями. На передних шипах повисли измочаленные тела. Длинная арматурина, приваренная к борту машины, прогнулась дугой под весом сразу четырех мертвецов. Видя кровавую работу «Мясорубки», пехотинцы с облегчением выдохнули, одобрительно закричали и засвистели. Смертоносное стадо, которое только что казалось вестником необратимой гибели, постепенно превращалось в бесформенную груду изуродованных тел.
Как любой опытный ветеран, Кувалда отметил, что натиск ходоков начал слабеть. С ними так всегда. Их атаки зачастую бывают неожиданными и стремительными. Только что перед тобой было чистое поле или заброшенная пустующая улица, а через полминуты ты уносишь ноги от полусотни гниющих врагов. Так же они и заканчиваются. Стадо постепенно редеет, теряя самых выносливых «солдат» и быстрых еще бегунов. На ногах остаются только наиболее медлительные особи, которые при грамотных действиях уже не представляют особой опасности. Грохот стволов «Мясорубки» смолк до отдельных выстрелов. Вокруг броневика все еще топтались пара десятков ходоков. Их ноги вязли в кровавой каше, они спотыкались и падали, цепляясь за тела убитых сородичей. Среди них было несколько наиболее слабых и тощих особей. Голые пожелтевшие скелеты, почти без одежды, на костях которых виднелись лоскуты истлевшей плоти. Эти чудища продолжали жить никому не ведомым образом, пока пули, ножи и топоры людей не выворачивали наружу содержимое их черепов. Со временем ходоки становились слабее и медлительнее, их тела гнили и изнашивались. Люди говорили, что они могут умирать сами по себе, словно от старости, но подтверждения этих догадок не было.
Бой закончился. Отряд вышел из передряги почти без потерь. Один убитый и шестеро раненных. Отличный результат. В центре сада еще отстреливались от ходоков уцелевшие гвардейцы. Их осталось всего пятеро. Среди бойни можно было рассмотреть выпотрошенные трупы и куски тел их товарищей. Там и тут с земли поднимались мертвецы в камуфляжной форме. Свежие, еще способные двигаться. С оторванными конечностями и вырванными из тел кусками мяса. Со следами зубов на коже. Бегунов среди них не было. Большинство трупов были сильно искалечены и не могли передвигаться быстро. Они глупо и недоуменно смотрели на вооруженных людей, словно не понимая, что происходит и как они здесь оказались. Таких добивали, не тратя патроны.
Выжившие гвардейцы, увидев направленные на них стволы ополченцев, бросили оружие и поняли руки вверх. Под конвоем их повели к дороге, где поставили на колени возле БТРа. Погода испортилась окончательно. Дождь усилился, стал крупным и тяжелым. К водяным каплям добавились хлопья снега, первого в этом году. Вскоре он повалил сплошной белой стеной. Видимость стала нулевой. За завесой снега скрылось здание больницы, деревенские дома и Софийский собор за рекой. Видимый мир сузился до границ заброшенного яблоневого сада, где развернулась картина резни.
