– Я дал ей имя Веланга, потому что ее волосы похожи на солнечный свет.
– Я не это хотел узнать.
– Думаю, Веланга будет идти рядом с ним долго-долго. Может быть, всю жизнь. Ты это имел в виду?
– Да, Баккат, именно это.
С возвышения погрузочной площадки Том проводил взглядом бушмена, выбежавшего за ворота и повернувшего к горам. Том гадал, когда маленький человек в последний раз отдыхал или спал, но вопрос не имел смысла. Баккат мог держаться столько времени, сколько требовал от него долг.
– Том!
Он услышал голос жены и, обернувшись, увидел, что она спешит к нему со стороны кухни. К своему удивлению, он обнаружил, что она надела бриджи, верховые сапоги и широкополую соломенную шляпу, подвязав ее под подбородком широкой красной лентой.
– Зачем приходил Баккат?
– Он нашел Джима.
– А девушку?
– Да, и девушку, – неохотно кивнул Том. – Ее тоже.
– Тогда почему мы до сих пор не выехали? – требовательно спросила Сара.
– Мы? – переспросил Том. – Мы никуда не едем. Но я буду готов к отъезду через несколько часов.
Сара уперлась в бока сжатыми кулаками. Том знал, что это первые признаки близкого извержения вулкана.
– Томас Кортни! – ледяным тоном заговорила Сара, а в ее глазах вспыхнул воинственный огонь. – Джеймс – мой сын! Мое единственное дитя! Неужели ты мог хоть на мгновение подумать, что я буду сидеть здесь, в своей кухне, в то время как ты поскачешь прощаться с ним, и, может быть, навсегда?
– Я передам ему твою материнскую любовь, – предложил Том. – А когда вернусь, подробно опишу тебе ту девушку.
Он пытался еще немного спорить. Но когда выехал из ворот Хай-Уилда, Сара скакала рядом с ним. Она вздернула голову и изо всех сил старалась сдержать победоносную улыбку. Покосившись на мужа, она ласково сказала:
– Том Кортни, ты до сих пор самый красивый из всех мужчин, каких только я видела, если не считать тех минут, когда ты дуешься.
– Я не дуюсь. Я никогда не дуюсь, – с надутым видом возразил Том.
– Давай наперегонки до брода, – предложила Сара. – Победитель заслужит поцелуй.
Она подстегнула свою кобылу и рванулась вперед. Том попытался сдержать своего жеребца, но тот горел желанием помчаться вслед.
– Ладно, черт с тобой!
Том пустил коня вперед. Но он дал кобыле слишком большую фору, а Сара являлась отличной наездницей.
Она ждала его у брода с разгоревшимися щеками и сверкающими глазами.
– Где мой поцелуй? – спросила она.
Том наклонился в седле, чтобы по-медвежьи обнять ее.
– Это только первый взнос, – пообещал он, отпуская жену. – Полностью рассчитаюсь ночью.
Джим обладал отличным чувством направления, но Баккат знал, что он все же может ошибиться. Он помнил, как однажды Джим ускользнул из лагеря жарким полуднем, когда все остальные спали. Джим заметил на горизонте маленькое стадо сернобыков, а поскольку у них кончалось мясо, погнался за ними. Три дня спустя Баккат отыскал его в горах; Джим бродил кругами, ведя за собой охромевшую лошадь, и умирал от жажды.
Джим не желал вспоминать о том случае и, прежде чем они расстались в Маджубе, внимательно выслушал наставления Бакката: бушмен объяснил, как лучше всего пройти через горы, следуя хорошо заметным звериным тропам, по которым веками брели слоны и стада канн.
Одна из этих троп приведет Джима к броду на реке Гариеп, туда, где река выходила на равнину у границы колонии и начинались джунгли. С того места холм Голова Бабуина отчетливо вырисовывался на восточном горизонте. Баккат знал, что Джим точно станет следовать его указаниям, поэтому ясно представлял, где Джим может находиться сейчас и где его можно перехватить.
