Пришёл он домой, сохранив в себе впечатление красоты женского тела и вспыхнувшее в нём острое чувство влюблённости.
– Чего это сегодня так мало? – скрывая радость, спрашивала бабушка.
– Клёв плохой, – ответил Егор.
Всю ночь он не мог уснуть. Перед глазами его то и дело всплывала грудь юной красавицы. Он прислушивался к разным протяжным звукам. Ему казалось, будто на улице или в соседней комнате раздаётся её стон. Поутру, разбитый, совсем невыспавшийся, он, взяв удочку, пошёл на своё место и, даже не разобрав её, стал следить за берегом. Но сегодня никто не пришёл. И на следующий день тоже. Гомозина мучила ревность. Он явственно представлял себе, как где-то этот проклятый рябой подросток, ничуть её не достойный, тискает эту нежную красавицу. Постепенно чувство его стало остывать, и Егор поуспокоился, но на четвёртый день они вновь появились. Гомозин уже не с интересом, а со злобой следил за ними. Когда юноша стал её раздевать, Егору захотелось как-то спугнуть его, и он кинул в воду подальше от берега камень. Девушка дёрнулась и, отстранив ухажёра, вытянув вперёд голову, стала оглядываться.
– Это щука плещется, ложись, – уламывал её парнишка. Она его послушала и стала целовать его в губы.
Гомозина это вывело из себя, и он, выбрав камешек поменьше, швырнул его в парнишку, попав ему ровно в голову. Спрятаться он не успел, потому что до последнего не был уверен, что попадёт, и юноша его заметил.
– Эй! – рассерженно крикнул он, и Гомозин, трясущимися руками собрав удочку, побежал. – А ну стоять! – Он рванулся за Егором.
Девушка, вся зардевшаяся и перепуганная, быстро нацепив на себя юбку и кофту, тоже побежала.
Очень скоро юноша догнал Гомозина и оттащил его в кусты. Егор беспорядочно махал кулаками и зажмурился, ожидая удара. Но юноша держал его за шиворот и ничего не предпринимал. Скоро появилась девушка, и они принялись допрашивать мальчика.
– Ты кто? Чего тебе надо? – спрашивал его юноша.
– Я простой добрый рыбак, вы мне всю рыбу распугали! – кричал Гомозин.
– Тихо ты! – прикрикнула на него девушка.
– Что вы там делали? – накинулся на них с вопросом Егор.
– Мы… – стал было отвечать юноша. – Это что ты там делал? – опомнился он. – Шпионил? Что нам с тобой делать?
– Ты что, описался, что ли? – пытаясь лукаво улыбнуться, спросила Егора девушка.
– Это кто описался? – закричал он. – Это вода… Я ведро опрокинул.
– Описался, значит, – улыбнулась шире девушка.
– Что ты городишь? Это вода!
– Не ори, – шикнул юноша. – Если кому-нибудь расскажешь о нас, все узнают, что ты описался. Понял?
– Я не описался, – стоял на своём Гомозин.
– Но все будут думать, что описался. Понятно тебе? – угрожал парень.
– Я не скажу, – сдался Егор.
– Ещё раз тебя увижу – морду раскрашу! – бросил его юноша. И, недолго постояв над ним, быстро схватил его удочку и надвое переломил её.
– Зачем, Миша? – убегая, спросила его девушка.
– Пусть знает.
Девушка недолго проводила Гомозина раскаивающимся взглядом и, стыдливо раскрасневшись, юркнула за кусты. Егор, когда они скрылись из виду, сжавшись, сильно заплакал от несправедливости. Мало того, что они всем расскажут, что он описался, хотя он этого и не делал, так ещё и удочку сломали. Он боялся гнева дедушки и поэтому потом целый день не решался вернуться домой. Когда он всё же появился вечером, никто и не думал его ругать за удочку, а только целовали его и грозили, что больше на рыбалку не отпустят.
