И вот теперь Гомозин сидел прижавшись спиной к сараю и смотрел в то самое лицо юной красавицы с берега озера. Она будто ничуть не изменилась. Волосы разве что остригла.
– Это ваш муж? – спросил её Егор Дмитриевич.
– Я передам ему ваш комплимент, – засмеялась она. – Это мой папа.
– А, – задумчиво протянул Гомозин. – А вы его дочка, выходит?
– Выходит так, – улыбнулась она. – Сильно голова болит?
– Да нет, – отозвался он и принялся вставать. Девушка его придерживала. – Как отца-то звать?
– Михаил, Миша.
– А я Егор, – представился Гомозин.
– Светлана, Света, – представилась девушка и, ярко улыбнувшись, пожала Егору Дмитриевичу руку.
В этот момент появились Николай Иванович с Мишей.
– Николай Иванович, вы простите, – обратился к напуганному старику Гомозин, – я вам крышу проломил. Обещаю починить.
– Да какая крыша? – удивился старик. – Сам цел?
– Цел-цел.
– Не сломал ничего?
– Крышу, говорю же.
– Головой ударился?
– Я уже всё, пришёл в себя, всё в порядке.
– Дядя Коль, это вы? – спросила старика девушка.
– О-о-о-ох, – засияв, протянул он. – Лариса Дмитриевна! Вы как тут? – спросил её он, и она обняла его.
– А мы тут вашего строителя спасали.
– Дочка ваша? – спросил Николай Иванович Мишу.
– Да, радость моя, – одной рукой обнял он Свету. – А вы знакомы?
– А как же! Я в Париж её хочу увезти, – хохотал старик.
– Я вещь! Меня можно, – хохоча, ответила Света.
– Ах вы, театралы! – Миша понял, о чём они говорят, и, успокоившись, слегка рассмеялся.
– Давно вы здесь? – спросил Николай Иванович.
– Да уж лет двадцать, – ответил Миша.
– Да ну? – удивился старик. – И ни разу не встретились!
– А нечего к нам одним местом поворачиваться, – указала на сарай Света.
Гомозин, стоявший в стороне и внимательно слушавший разговор, вступил:
– У вас день рождения сегодня у кого-то?
– Почему? – улыбнулся Миша.
– Ну, – задумался Егор Дмитриевич. – Праздник у вас, шашлык.
– Выходной – уже праздник.
– Вы, может, присоединитесь к нам? А, Николай Иванович? – спросила Света.
– Нет, нет, нет! – затараторил он. – Куда нам, что вы!
– Правда, пойдёмте, – вступил Миша. – Еды на всех будет. Раненого подлечить нужно.
– Правда, спасибо, нам ещё крышу надо делать, – отмахивался Николай Иванович.
– Бог с вашей крышей. Завтра приеду, всё вам сделаю. Да хоть бы и со строителем вашим. Не представился, кстати! Михаил! Миша! – протянул он руку Гомозину.
– Егор, – пожал её Гомозин.
Егор Дмитриевич пристально глядел в лицо мужчины и узнавал в нём рябого курчавого юношу.
– Пойдём, Егор, выпьем, закусим, пошли-пошли, – уговаривал Миша. – Пальтишко тебе подошьём, – указал он на порванный рукав плаща.
– Пойдём, Николай Иванович? – спросил старика Гомозин.
– Соглашайтесь, – просила его Света.
– Ну пойдёмте, коль не шутите, – сдался он.
Участок их был в несколько раз меньше гомозинского, но пространство его было использовано так грамотно, что казалось, будто он во много раз больше. Егор Дмитриевич, щурясь, старался не подавать виду, что у него болит голова в месте удара, и украдкой гладил образовавшуюся шишку. Из дома вышла женщина в спортивном костюме и солнцезащитных очках; из-за её спины опасливо выглядывал мальчишка. У Гомозина, едва он увидел её, заколотилось сердце.
– Здравствуйте, соседи, – заулыбалась женщина.
– Людочка, – поцеловал её Миша, – сегодня у нас большая компания будет.
– Коля, – представился старик и протянул ей руку. – Ух, какой мальчуган! – Он потрепал мальчишку по волосам.
