Сыновья Сэмми Спилейна напали.
Белл последней пулей уложил старшего и увернулся от удара младшего; кирка просвистела в дюйме от его лица. Инерция лишила младшего Спилейна равновесия, и, когда он пролетал мимо, Белл рукоятью «дерринджера» ударил его по шее.
И почувствовал за собой движение.
Поздно. Сэмми Спилейн дотянулся до кирки, которую выронил его сын, подстреленный Беллом. И, лежа на земле, сильно взмахнул здоровой рукой.
Деревянная рукоятка с силой ударила Белла под колено. Белл не был ранен, но нога под ним подогнулась, словно сухожилие превратилось в макаронину. Он опрокинулся навзничь и ударился с такой силой, что воздух вырвался из легких.
Белл как будто на целую вечность утратил способность видеть, дышать и двигаться. Все заволокло тенью. Он отчаянно замигал, стараясь вернуть способность видеть. А когда она вернулась, увидел, что младший Спилейн стоит над ним, обеими руками подняв кирку над головой. Белл видел ее на фоне неба. Видел, как напряглось тело парня, вкладывающего в удар все силы.
Белл знал, что его единственная надежда – вытащить револьвер из наплечной кобуры, но он по-прежнему не мог пошевелиться. А кирка вот-вот опустится ему на голову.
Неожиданно ощутив прилив адреналина, Белл нашел в себе силы сунуть руку под пальто. Поняв, что снова способен двигаться, он мгновенно сменил тактику и, вместо того чтобы достать пистолет, лягнул обеими ногами. И твердыми носами ботинок дотянулся куда хотел.
Младший Спилейн с высоко поднятыми руками застыл, как изваяние. Кирка начала выскальзывать из его парализованных пальцев. Но прежде чем она ударилась о землю в дюйме от головы Белла, парень с криком опрокинулся навзничь.
Исаак Белл встал, отряхнулся и наступил на руку Спилейну, который потянулся к выпавшему «Смиту и Вессону».
– Веди себя прилично. Все кончено.
Он убедился, что кровотечение из поврежденной артерии подстреленного им брата прекратилось и его жизни ничто не угрожает. Второй, которого он пнул, с трудом глотал воздух, пытаясь отдышаться. Поглядев на лежавших на земле отца и брата, потом на стоящего над ним рослого детектива, все еще тяжело дыша, он сказал:
– Тебе везет.
Исаак Белл распахнул пальто, показывая «браунинг» в наплечной кобуре.
– Нет, сынок, это тебе повезло.
– У тебя есть другой пистолет? Что ж ты не пустил его в ход?
– Мистер Ван Дорн – скряга.
– Что? О чем ты?
– У агентства строгие правила: нельзя тратить свинец на неумех и подлецов. Мы оставляем в сознании хотя бы одного, чтобы было кому ответить на наши вопросы. Где Гарри Фрост?
– Зачем мне рассказывать?
– Затем что, если скажешь, я тебя не сдам. А вот если не скажешь, твой папаша отправится в Джолиет за нападение на меня с огнестрельным оружием. А вы двое – в Эльмиру[13], за то, что напали на меня с кирками. Уверяю вас, лондонские копы не любят парней из Чикаго.
– Парни не знают, где Гарри Фрост, – простонал Сэмми Спилейн.
– Но ты знаешь.
– Гарри сбежал второпях. С чего бы ему говорить мне, куда он навострился?
– Он сказал, – с нарочитым терпением ответил Белл, – чтобы ты знал, куда идти к нему на помощь, Сэмми, с деньгами, оружием и твоими преступными друзьями.
– Гарри Фросту не нужны от меня деньги. И «преступные друзья» тоже.
– Невозможно скрываться без помощи.
– Ты не понимаешь, мистер детектив. У Гарри деньги во всех банках страны. Ты выследишь его в Нью-Йорке, он отправится в Огайо. Ты покатишь за ним в Огайо, а он уже жмет руку управляющему банком в Калифорнии.
