– И вы настолько ему доверяете, что он присутствует при нашем разговоре?
– Я плачу ему жалование, и мне принадлежит дом, в котором снимает квартиру его семья.
– Тогда мы можем говорить открыто, – сказал Ван Дорн. – Добро пожаловать, мистер Вайнер. Мы готовы услышать, чего хочет мистер Уайтвей от нашего агентства.
– Защиты, – сказал Уайтвей. – Я хочу, чтобы Джозефину защитили от ее мужа. До того как стрелять в нее, Гарри Фрост в приступе безумной ревности убил Марко Селера, конструктора, который строил ее аэропланы. Злобный безумец сбежал, и, боюсь, он охотится на нее – единственную свидетельницу его преступления.
– Да, громкое убийство, – согласился Исаак Белл. – Но никто не видел тела Марко Селера, а так как тела нет, окружной прокурор не смог выдвинуть обвинение.
– Найдите его! – ответил Уайтвей. – Обвинение нужно поддержать. Джозефина видела, как Фрост стрелял в Селера. Почему, по-вашему, Фрост скрывается? Ван Дорн, я хочу, чтобы вы расследовали исчезновение Марко Селера и обосновали обвинение в убийстве, которое позволит этой деревенщине прокурору навсегда засадить Гарри Фроста. Или повесить. Сделайте все, что нужно, и к черту расходы! Все необходимое, чтобы защитить девушку от этого бредящего безумца.
– Если бы Гарри Фрост был только бредящим безумцем, – сказал Джозеф Ван Дорн.
– Что это значит?
– Из всех известных мне преступников, не сидящих за решеткой, Гарри Фрост – самый опасный.
– Нет, – возразил Уайтвей. – Гарри Фрост был отличным дельцом до того, как спятил.
Исаак Белл бросил на издателя холодный взгляд.
– Вероятно, вы не знаете, как Гарри Фрост начинал свое дело.
– Я знаю о его успехе. Когда я унаследовал от отца наше предприятие, Фрост был самым успешным в стране распространителем газет. Когда он ушел в отставку – в возрасте сорока пяти лет, между прочим, – ему принадлежали все газетные киоски на всех железнодорожных станциях страны. Хоть он и был жесток к бедной Джозефине, следует признать, что он добился большого успеха, создав сеть, охватившую всю страну. Откровенно говоря, я восхищался бы им, как бизнесмен бизнесменом, не попытайся он убить свою жену.
– Я скорее восхитился бы бешеным волком, – мрачно возразил Исаак Белл. – Фрост чрезвычайно жесток. Он «создал сеть», как вы выразились, убивая всех конкурентов на своем пути.
– Все равно я считаю, что он был отличным бизнесменом до того как спятил, – ответил Уайтвей. – Уйдя в отставку, он, вместо того чтобы жить на проценты, вкладывал деньги в сталь, железные дороги и «Постум сереалз»[8]. Ему принадлежит состояние, которым гордился бы и Дж. П. Морган.
Щеки Ван Дорна вспыхнули от ярости и стали ярче бакенбард. Он ответил резко, и в его речи стал заметнее легкий ирландский акцент, как у капитанов дублинских паромов.
– Дж. П. Моргана можно обвинить во многом, сэр, но даже если все эти обвинения справедливы, он не гордился бы состоянием, нажитым таким образом. Гарри Фрост был наделен умением управлять, как у генерала Гранта, силой гризли и совестливостью, как у сатаны.
Исаак Белл спокойно добавил:
– Мы знаем, как действует Гарри Фрост. «Детективное агентство Ван Дорна» занималось им десять лет назад.
Уайтвей усмехнулся.
– Исаак, десять лет назад вы еще учились в школе.
– Неправда, – вмешался Ван Дорн. – Исаак тогда как раз стал учеником детектива. Правда в том, что Гарри Фрост провел даже лучших из нас. Когда пыль улеглась, он уже подмял все газетные киоски на пятьсот миль вокруг Чикаго, а те наши клиенты, кто не обанкротились, были мертвы. Заложив этот фундамент на крови, Фрост стал расширяться на восток и запад. Он скользок, как угорь. Мы ни разу не смогли предъявить ему обвинение, которое выдержало бы судебный процесс.
