– Что?! – Ефим Ильич, опершись руками о стол, взмыл в полный рост и не стал усаживать вскочившего Васнецова. – Посвящать контрразведку в детали операции?! Ты ещё президенту американскому о наших планах расскажи! Да контрразведка нас за это дело так притырит, что сами в шпионаже и воровстве картины сознаемся!
– Но Вы же одобрили международный размах… – замерев по стойке «смирно», промямлил Васнецов.
– Международность развивай, но на шпионаж не замахивайся! Нормального интуриста найди, без всяких разведок, сунь ему картину, а потом изобличи! Я что, учить тебя должен? – потрясая кулаками в воздухе, орал Ефим Ильич.
– Есть найти нормального интуриста! – Васнецов смотрел на генерала, как провинившийся сторожевой пёс на хозяина.
– А насколько он нормален, решать буду я, – устав от крика, генерал сел на место и налил себе в стакан воды из графина. – А то ввяжешь в операцию какого-нибудь Пикассо…
– Пикассо умер, товарищ генерал.
– Умер? – генерал поставил стакан на стол. – Это хорошо… Хотя, постой! На кой чёрт нам два покойника? У нас по плану кто покойник?
– Сотрудник музея, – напомнил Васнецов.
– А иностранец живым быть должен!
– Будет живым, товарищ генерал! – щёлкнул каблуками следователь.
– В общем, через сутки – генерал достал из кармана носовой платок и вытер пот со лба, – представишь кандидатуры иностранных граждан. И никакого шпионажа! Слышишь? – он погрозил Васнецову кулаком. – Кандидатуры живых, не связанных со шпионажем, иностранцев и фамилии мёртвых музейщиков, которые могли картину спереть, – подытожил Ефим Ильич своё распоряжение.
– Слушаюсь, товарищ генерал, – официозно кивнул Васнецов. – Разрешите оставить Вам заявку на покупку принтера для купчихи Нечетовой? – он вынул из папки и аккуратно положил на стол генералу небольшой листок.
– Вот так всегда… – закряхтел генерал. – Как срать, так вы все горазды, а как дерьмо убирать – так товарищ генерал, – он небрежно сунул бумагу в ящик стола.
– Разрешите идти? – едва сдержал улыбку Михаил Викторович.
– Иди и возвращайся с реальным планом операции! – буркнул Ефим Ильич. – И проинструктируй своего художника, чтобы вёл себя соответствующе, не вынуждал Маргариту Павловну к порче имущества. А то в следующий раз с него взыщем.
– Есть проинструктировать! – Васнецов развернулся, как по команде «кругом», и проследовал к двери кабинета.
***
– Вам плохо, молодой человек? – женщина средних лет сердобольно заглянула Михаилу в лицо.
Миша сидел прямо на бордюре дороги, согнувшись и прижав к себе портфель. Его очки сползли на кончик носа, и он близоруко, невидящим взором смотрел на проезжающие автомобили.
Обычно прохожие делают вид, что не замечают таких людей. Они проходят мимо, оставляя человека наедине с внезапным приступом болезни, а иногда – и с приближающейся смертью. Когда смерть, забирая человека, оставляет лежать на асфальте бездыханное тело, тогда появляется целая толпа зевак. Кто-то вызывает милицию, уже бесполезную «Скорую помощь», и всем вдруг становится интересно. Эх, сограждане, где вы были полчаса назад?
Но рафинированный интеллигент Михаил Шахов был настолько непохож на алкоголика, наркомана и другого деклассированного члена общества, что даже во времена абсолютного равнодушия вызывал желание поучаствовать в его судьбе.
– Нет, спасибо, – тихо отозвался Михаил на сочувствие прохожей. – Просто утомился немного на работе…
