– Интересная версия… – задумчиво произнёс Штатский после небольшой паузы. – Но, в общем и целом, – он сложил пальцы в замок, – чёрная кошка, насколько я понял, это маньяк: внешне тихий человек, в котором время от времени просыпается дьявол.
– Маньяк? – надменно усмехнулся Миша, опускаясь на стул. – О маньяках говорят и слагают легенды! А чёрная кошка любой известности, даже на уровне слухов, чурается. Она абсолютно незаметна! Её нет для всех, кроме неё самой.
– Напоминает человека-невидимку, – улыбнулся следователь.
– Напоминает, – кивнул Миша. – Но чёрная кошка не является невидимкой. Её видят те же мыши. Вот бандит, который собирался меня убить, видел же своего напарника…
– Да! – ткнул в него пальцем Штатский. – А ведь по Вашей версии чёрную кошку никто никогда не видит!
– Чёрную кошку видят, Семён Борисович, – упрямо пронудил Шахов. – Видят, но не знают, что это чёрная кошка. Тот же бандит, мой несостоявшийся убийца, познакомился со своим напарником, скорее всего, за несколько минут до угона…
– За несколько минут? – Штатский потёр подбородок. – То есть Вы полагаете, что этот чёрный кот подошёл к бандюгану и сказал: «Давай у гайцов тачку дёрнем!»?
– Я не могу сказать, как оно там у них было – строго заметил Миша. – Меня с ними не было. Но когда Вы задержите бандита, то о своём подельнике он Вам ничего не скажет. И не потому, что откажется от дачи показаний, а потому что действительно ничегошеньки об этом втором не знает!
– Но… – попытался возразить Штатский.
– Да Вы же сами мне сказали, – замахал руками Шахов. – Что ни один из участников задержанных банд ничего не может сказать об инициаторе преступлений! Все говорят, что некто был, а кто он и откуда – информации ноль. Почему его никто не сдаёт? Если даже он какой-нибудь супер-пупер пахан, наводящий на рядовых преступников ужас, то эти простые жулики должны молча всё брать на себя. И ни о ком больше даже не упоминать! А тут получается, что и рады заложить, да не могут!
Миша достал из пиджака носовой платок и вытер выступивший на лбу пот.
– Да Вы не горячитесь так, Михаил Юрьевич, – Штатский встал из-за стола и, сунув руки в карманы, прошёл к окну. – Ваша версия очень интересна, но уж такая у меня работа – всё подвергать сомнению. Может, кофейку попьём?
– Я не пью кофе – сердце пошаливает, – Миша приложил руку к левой стороне груди. – А вот водички, конечно, не помешало бы… – он устало вздохнул.
– Кипячёная подойдёт? – Семён Борисович налил из стоящего на подоконнике электрочайника воды в одну из двух больших фарфоровых кружек.
– Да-да, только кипячёная! – поспешно подтвердил Миша. – С моим желудком пить сырую… – Шахов обречённо махнул рукой.
– Вот смотрю я на Вас, Михаил Юрьевич, – Штатский поставил кружку с водой на стол перед журналистом. – Здоровье у Вас, судя по всему, не ахти… – он вернулся к подоконнику и включил чайник.
– И не говорите! – Миша взял кружку двумя руками и осторожно сделал маленький глоток.
– Физической силой Вы тоже не отличаетесь… – следователь окинул сгорбленную фигуру Шахова, сиротливо примостившуюся на казённом стуле. – Но зато какая сила духа и ума!
– Да ладно Вам, Семён Борисович! – Шахов глотнул ещё немного воды.
– Нет, Михаил Юрьевич, я не шучу, – Штатский взял с подоконника банку растворимого кофе и насыпал оттуда в другую кружку две чайные ложки. – Другой бы в подобных экстремальных ситуациях давно бы стал жалким терпилой…
